— Не гневайся, господин воевода, разойдемся сами, — примирительно сказал из толпы тот мужик в белой рубахе, который недавно шумел с крыльца дома управляющего. — Да только пущай Оска-управитель поберегется, — продолжал тот же мужик, — сердит на него мир, лучше бы ему в монастырь убраться. Забирай его, воевода, с собою, а не то прибьем кровопивца без жалости!
Управитель, поднявшись с колен и униженно сгибаясь, ушел подальше от негодующего народа, спрятался за спины стрельцов.
Косматая лиловая туча клубилась на западе, вырастала на глазах, спуская вниз к разгоряченной земле косые полосы дождя. Глухо заворчал далекий гром. Бабы первыми стали выбиваться из толпы и побежали к избам. Надвинувшаяся туча закрыла солнце.
Толпа быстро рассыпалась. Сельская площадь опустела.
Выслав дозорных за околицу и приказав разместить стрельцов по избам, воеводы вошли в дом управителя, захватив связанного мужика.
В избе управителя стало темно. Из соседней комнаты вышла, испуганно косясь на воевод, крепкая женщина и стала закрывать слюдяные, как в богатом городском доме, окна. Хлынул дождь.
Князь с трудом подавлял раздражение. Он устал и был не прочь отдохнуть под успокаивающий шум дождя. А тут эти темные озлобленные мужики…
Мужичок недоуменно глядел на Долгорукого.
— Да мы не воруем, господин воевода, рази ж можно? Мы понимаем.
Князь поморщился.
— Ты, мужик, управителя бил?
— Да ни боже мой, рази ж можно? Я его и пальцем-то не тронул. Кто я такой, чтобы бить?
— Пальцем не тронул? — взвизгнул управитель, подступая с кулаками к мужику. — А кто ж меня ногами топтал да кулачищами волтузил?
Мужичок смотрел на беснующегося управителя ясными глазами.
— Может, кто и бил, да я только не видал и сам тебя вовсе не трогал.
— А Васька, а Сенька, а Семейка, а Фрол?
— Не знаю, не видал.
Управитель позеленел от злобы.
— Ведь всё врет, лукавый потаковник! Все видал, а поди ж ты! Как же ты не видал, когда видал?
— Меня и рядом-то не было, в сторонке стоял.
— А как мне Васька колом по хребтине ударил?
— Не видал.
— И-и-э-х, завирала ты! — Управитель чуть не плакал от досады. Видно было, что ежели бы не воеводы, уж он бы дал волю кулакам. — И как мне Семейка по губам двинул, тоже не видал?
— Ну рассуди ты сам, как же я могу сказать, что видал, когда я ничего не видал?
Они сердито препирались, и только сильные удары грома, обрушивавшиеся с неба, прерывали их, и тогда оба замолкали, а мужичок пугливо задирал вверх бороденку.
Долгорукий предостерегающе постучал пальцем по столу.
