На берегах Ориноко кураре используется повсеместно, отмечает Гумбольдт. Индейцы никогда не станут есть курицы, если предварительно не проткнут ее отравленной стрелой.
«Миссионеры утверждают даже, что если этого не сделать, мясо останется несъедобным. Преподобный отец Зеа, захворав, приказал каждое утро приносить ему в гамак стрелу, отравленную кураре, и живую курицу, которую собиралась съесть на завтрак его паства».
Если стрела попадала в ногу крупной птицы, пернатый друг умирал через пять минут; поросенок средней величины расставался с жизнью в течение четверти часа. «Некоторые путешественники приходили в ужас, видя, как индейцы убивают обезьян, игуан и даже больших рыб отравленными стрелами и затем без малейшего для себя вреда их поедают».
Гумбольдт знал о существовании смертельных ядов, которыми пользуется коренное население Африки и Азии; ему были известны и рвотный орешек, и боб св. Игнатия, или упас-анчар, приносящие смерть при попадании не только в кровь, но и в пищеварительный тракт. Правда, в последнем случае эти яды вызывают обильную рвоту, благодаря чему их жертва может иногда спастись. Смерть от кураре сравнительно менее мучительна: паралич наступает внезапно и не сопровождается сильными предсмертными судорогами.
Индейцы, раненые отравленными стрелами во время межплеменных войн, описывают симптомы, очень похожие на те, которые вызывает отравление змеиным ядом. «Раненый чувствует, как к голове приливает кровь, у него начинается головокружение, и, не в силах больше стоять на ногах, он садится на землю. Отравленного тошнит, его одолевают приступы повторной рвоты, а затем начинает мучить неутолимая жажда, и наконец тело вокруг раны немеет».
У индейцев, африканцев и азиатов изготовление и хранение ядов по большей части является прерогативой знахарей — «шарлатанов и лекарей» в одном лице. Точно таким же образом обстоит дело и с противоядиями. Наблюдательному Гумбольдту принадлежит честь открытия некоторых из них, в том числе лианы гуако, являющейся действенным средством против змеиных укусов.
Казалось бы, после Бонплана и Гумбольдта ничего существенно нового о кураре сказать было нельзя. Ан нет, в 1812 году англичанин Уотертон изъявил желание присутствовать на церемонии приготовления яда в Гайане. Во время этой процедуры, в корне отличающейся от той, что описана выше, потекли бы слюнки у самых лучших кулинаров древности и наших дней.
Индеец из гайанского племени макузи срывает в лесу лианы, по форме напоминающие лозу. Насобирав достаточное их количество, вырывает из земли очень горький корень, а затем луковичные растения двух видов с вязким зеленым соком. После этого он отправляется на поиски муравьев двух разновидностей. Одни из них очень большие, черные и ядовитые: от их укусов человека лихорадит. Другие — поменьше, красного цвета; они жалят, как крапива, и селятся обычно под листьями деревьев.
