— Откуда «лайф-ньюс» это взял?
— Как раз из психиатрического отделения.
— Камера у них стояла там?
— Там такая была ситуация. Я сижу на кровати и соображаю, что происходит. В коридоре сестры и санитары. Вижу в окне несколько человек, они мне машут, стучат. Я встал, подошел, что-то сказал им. Я просто увидел людей с камерой. Они прокрались туда как-то.
— Тебя привязали в итоге?
Да. Санитары увидели меня у окна, сказали охраннику, и он побежал за журналистами по территории больницы, а ко мне побежали санитары и медсестра. Все-таки привязали. Все равно я освободил ноги. Освободил ноги, руки не смог освободить. Ноги оставил под одеялом.
Приходит врач, садится на кровать. Скидываю одеяло — у меня ноги свободные. Человек буйный, а он рядом сидит. Его голова совсем рядом с ногами. «Я же ничего не делаю, почему я вообще привязанный?»
Дальше я начал разговаривать с ним так же, как со всеми остальными людьми. Просто стал рассказывать, чем занимаюсь и зачем приехал. Он ушел и принял какое-то решение. Оказалось, что меры безопасности требовали отправить в отделение реанимации человека с небольшим порезом уха. Это уже 21.00. Он написал: «учитывая агрессивное… на интенсивную терапию». Они спрятали меня в отделение реанимации. Я всегда был уверен, что реанимация — это когда человек умирает, но ему это не позволяют сделать.
Ночью надзор, медбрат в палате, в коридоре охранник. И потом, это уже следующий день, утро. Пришла еще одна психиатр. Мы с ней поговорили, и она написала заключение. Она просто посмеялась над Следственным комитетом и их одержимостью. Позиция врача стала диагнозом. А психиатрия продемонстрировала, что все ее основания — это набор субъективных мнений. За сутки три врача и три мнения. Это не наука, просто эффективный инструмент власти.
Почему я говорю — сила искусства? После этого, несмотря на все нарушения этих подписок, Следственный комитет заткнулся на 1,5 месяца. Дело заканчивала группа из 7 следователей. Та следователь пропала. В плане психиатрии они присели, они ничего не сделали. Они показали свою одержимость, свое безумие, а потом оказались беспомощны.
— Что странно. Институт Сербского сотрудничает с силовыми структурами.
— Конечно. Институт Сербского исполняет запрос из органов. Но здесь к ним изначально запрос не поступал, у меня же не в Москве следствие шло, поэтому они просто диагностировали острый психоз и отправили в Боткинскую больницу. Куда меня хотели отправить из Следственного комитета, это в Питере на Грибакина. Новая больничка психиатрическая. Снаружи похожа на тюрьму особого режима. Это специальный филиал 6-й психиатрической больницы.
