Он прибавил, исчерпывая себя до конца. Ни хлеставшие по телу ветви, ни шум собственного дыхания не могли заглушить то, что он услышал, подбегая к базе, - короткий женский крик.
Опоздал.
Перемахнув через ограду, несся вдоль песчаной дорожки, на бегу вставляя в автомат новый магазин, загодя рассчитывая, как лучше оттолкнуться, чтобы не врезаться в две неуклюжие фигурки перед собой - это Никита и Леонид спешили, как могли, то есть плохо, непоправимо медленно, но, пролетая мимо них, он твердо знал, что и сам опоздал безнадежно.
- Я не знала, что это он, - оторвалась от платка Алла, - начала засыпать, и вдруг кто-то вломился, накинулся. И я ударила, он лез и лез, а я била и била, - она снова заплакала.
Муратов лежал у кровати навзничь, клиновидные раны на лбу были страшны лишь на вид, а главная, смертельная, у виска, сухая и бескровная, казалась безобидным мотыльком.
Туристский топорик. Тупой, даже краска не слезла. Петров прикрыл одной газетой его, другой - лицо Муратова.
- Идем отсюда, - он протянул Алле ее плащ.
- Хорошо, - она спрятала платок в карман халата и, не глядя под ноги, обошла распростертое тело.
На столике у выхода - опрокинутая чайная коробочка. Веселый розовый пейзаж, летящие иероглифы. Чаинки высыпались на бумажную скатерть.
Алла взяла коробочку в руки.
- От Зины осталась... - и, прижав к груди, выбежала наружу. Остальные молча последовали за ней.
- Куда пойдем? - Никита спрашивал едва ли не враждебно.
- Куда хотите, - Петров сел на скамеечку.
Ну вас всех.
- В библиотеку, - решил Леонид. - Алла, ты с нами?
- Побуду здесь, - она примостилась рядышком.
- Как знаешь, - Леонид с Никитой двинули к стекляшке.
Петров смотрел, как попрыгали по стенам пятна света и погасли. Порядок. Фомичев жив и здоров.
- Хотите чая? С пряниками, свежими, - не сидеть же тут до утра.
- Хочу.
Ноги протестовали, просили покоя. Ничего, не купленные.
- Пришли, - Петров распахнул дверь. - Располагайтесь.
Трехсвечный канделябр посреди стола смотрелся неуместно, вызывающе шикарно.
Петров вытащил таблетки сухого спирта.
Желтенький язычок лизал дно стеклянного джезвея, и видно было, как потянулись вверх цепочкой пузырьки.
- А я чай взяла, - Алла положила коробочку. - Давайте заварим, он китайский, очень редкий.
- Пожалуйста.
- Наверное, я дура. Ничего не понимаю. Кто вы? И вообще, что произошло? Муратов сошел с ума?
- Вам действительно интересно? Время, впрочем, есть, - он положил в стакан кусочек сахара. - Жила-была принцесса... - от сахарного кубика потянулись тягучие полупрозрачные струи. - И вот однажды она вышла замуж. Отец, царь могущественный и богатый, подарил ей, среди всего прочего, два изумруда, прозванные "Слезами Амона", не очень большие - по царским меркам, конечно, но красивые и исключительно редкие, других таких не было в мире. Зеленые на свету, в темноте они сияли загадочным голубым светом.
