Звездная бабочка | страница 4
«Раз не видите, куда едете, сидите дома, чтобы не быть угрозой для других», – заключила судья и, призывая зал к порядку, хватила колотушкой по столу.
По окончании судебного заседания инженер настиг молодую покорительницу морей на выходе и искренне извинился, уже лицом к лицу, потом пробурчал, что очень сожалеет, и пожелал скорейшего выздоровления. Впрочем, договорить до конца Элизабет ему не дала: как только Ив Крамер нагнулся ближе, она сжала кулак и со всего маху, заключительным аккордом врезала ему в челюсть. Но не успел он отпрянуть, как она вскочила с кресла-каталки и скрюченными пальцами, с пеной на губах вцепилась ему в горло.
Инженер даже не пытался защищаться, он только зажмурился и смиренно ждал – готовился распрощаться с жизнью. Только трое человек сумели оттащить искалеченную спортсменку от ее жертвы, которую она напоследок наградила плевком.
6. Темные дороги
Две загубленные жизни.
Элизабет Мэлори понимала – ее ноги и таз уже никогда не будут двигаться, как прежде. С сексом тоже можно попрощаться раз и навсегда из-за нестерпимой боли в тазобедренном суставе.
Бывшая чемпионка была отныне прикована к инвалидной коляске – и выбираться из дома могла лишь с помощью медсестры. Ей пришлось переселиться на первый этаж. Замкнувшись в горестном негодовании, она запила и закурила. Из-за несносного характера от нее отказались медсестры: она вгоняла их в слезы и колотила.
Ела она что придется: конфеты, арахисовое масло, бутерброды с шоколадным маслом, чипсы, мороженое.
Ее мучила бессонница – и она глотала снотворное.
Ее терзала боль – и она поглощала обезболивающее. Нервы у нее были совсем ни к черту – и она пичкала себя успокоительным.
А уныние гасила антидепрессантами.
Однако под комплексным воздействием лекарственных препаратов жизнь вокруг не стала лучше – она будто проглядывала сквозь ватную пелену.
Медленнее! Слабее!
Элизабет Мэлори, утратившая способность двигаться после стольких лет активной жизни, делала то, чего прежде никогда не делала: она часами валялась на подушках, объедалась сладостями и с набитым ртом тупо пялилась в телевизор. Когда она ничего не жевала, то дымила как паровоз, когда не дымила как паровоз, прикладывалась к бутылке. А когда не прикладывалась к бутылке, поглощала таблетки.
О том, что творилось в мире, который некогда принадлежал ей и от которого она всегда бежала на океанские просторы, Элизабет Мэлори узнавала теперь из теленовостей.
И грубых картинок.