— Как раз вовремя, — говорит она с усмешкой.
— На самом деле, на пять секунд позже, — указывает Рейвен.
Эмбер не была нашей подругой, хотя жила на нашем этаже. Рейвен призналась, что в мой первый день в Южных Воротах Эмбер назвала меня уродкой, и Рейвен загнула руку ей за спину, пока Эмбер не сказала, что извиняется. После этого они никогда не любили друг друга. Когда мы получили список девушек, идущих на аукцион, Рейвен сразу же выбрала Эмбер в качестве первой, кому раскрыть этот секрет. Когда я спросила, почему, она сузила глаза и сказала: — Она ненавидит королевскую семью так же, как я. И она была единственной девушкой в нашем общежитии, которая носила штаны.
Мне пришлось улыбнуться. Если бы они не ненавидели друг друга так сильно, они могли бы стать друзьями.
— Ты привела их? — говорю я.
Эмбер гордым жестом указывает на фигуры, все еще толпящиеся у двери — три девушки с разными выражениями страха и подозрительности на лицах.
— Тони, Джинджер и Хна. Они последние. Это все, кто едут на Аукцион.
Я делаю быстрый подсчет. Только девять из семидесяти семи девушек на аукционе этого года — из Южных Ворот. И теперь они стоят передо мной.
— Вас кто-нибудь видел? — спрашивает Рейвен.
Эмбер фыркает.
— Нет. Очевидно же. Знаешь, я уже проделывала это раньше.
— Отличная работа, — говорю я.
— Готова? — бормочет Рейвен.
Я шагаю вперед.
Пришло время показать этим девушкам, кто они на самом деле.
Но прежде чем я успела открыть рот, меня перебили.
— Вайолет… что… — Джинджер смотрит на меня с открытым ртом. Она самая старшая из трех новых девушек, с морковными волосами и широкими плечами. — Что ты здесь делаешь? — Ее взгляд перемещается на Эмбер. — Что она здесь делает? Я же говорила, что не хочу попасть в неприятности!
— Хватит ныть, — говорит Эмбер. — Мы выбрали тебя не просто так. Ты не хочешь знать почему?
Эмбер — немного задира, но она была отличным первым выбором. Ни одна из девушек никогда не хочет спорить с ней, и она точно знает, как на них надавить.
— Разве ты не должна быть в Жемчужине? — спрашивает Тони. Ей пятнадцать лет, с глазами, как у лани, и они такие широкие сейчас, что кажется, будто занимают половину ее лица.
— Я была, — говорю я. — Но теперь я здесь, чтобы помочь вам.
— Помочь нам? — спрашивает Хна. Она крохотная, с красноватой кожей и кудрявыми черными волосами. Что-то в ней напоминает мне о Хэзел, и это заставляет мое сердце сжиматься. Она не выглядит испуганной или смущенной, а любопытной. — Как?
