Считая себя взрослой, она вела за братцем пригляд и все сокрушалась: ведь Юрка — мальчишка, худо ему без отца. Да и рассеянный он какой-то, хоть и добрый, но разболтанный. Печь, бывало, затопит, а вьюшку открыть забудет. Дым в доме — закашляется, глаза от слез блестят, трет их кулачками, печку ругает…
Или, бывало, Тамара на сэкономленные деньги — по копеечке собирала — купит ему в подарок альбом для рисования и акварельные краски, а Юрка в тот же день, за один вечер, изрисует весь альбом от корки до корки — все какие-то пушки, пистолеты, танки — посмотреть не на что. Тамаре жалко денег, отданных за альбом, альбом-то уж и кончился, но Юрку она никогда не упрекала за такое искусство, да и запах акварельных красок ей самой очень нравился, сама любила рисовать, в район на выставки художественные ездила…
А однажды под ответственность и под полное опекунство Тамары удалось взять Юрку в школьную туристическую группу — на теплоходе по Волге, от Костромы до Волгограда.
Какая красота была! Даже ночью спать совсем не хотелось; Тамара любовалась на реку, не смыкала глаз и не отрывалась от иллюминатора. Ехали в третьем классе, в трюме, там не окна — иллюминаторы. А главное, Юрка — как он ликовал, говорил, что обязательно станет моряком.
На судне Юрка познакомился и подружился с каким-то черноголовым, курчавым мальчишкой. Оказалось — цыганенок, едет с табором куда-то под Астрахань. Тамара глаз с брата не спускала, боялась — вдруг цыгане заманят, околдуют доверчивого паренька, украдкой увезут с собой «в рабство»… Но еще тогда, давно, на том незабвенном судне, когда зорко следила за братом, Тамаре думалось о будущем: вот бы родить сына, ухаживать за ним, приглядывать. Сына бы она воспитала не так, как Юрку. Юрка хоть и незлобивый, честный, но уж больно несобранный и учится с тройки на двойку, а у нее бы сынок учился только на «отлично».
Юрка теперь служил в армии, он уж совсем мужчина. Когда он уходил в армию, Тамара расплакалась, будто и не младшего брата отправляет в рекруты на далекую чужую сторону, а единственного сына…
На проводинах интересный случай был: Юрка сказал своей девчонке, с которой дружил последние годы: «Ты меня не жди. Нечего мучиться, гуляй сколько хочешь. Я все равно жениться не собираюсь. Я вообще жениться не хочу!» Рисовался, конечно, храбрился по молодости. Жениться он не хочет! Женится! Никуда не денется…
Так раздумывала Тамара, чередуя далекие картины из жизни с ближними. А что? Ведь заявка Юрки не так уж глупа. Вот и Софья живет одна, замуж даже ни разу не выходила. А когда ее подруги и родственники начинают ныть: «Соня, чего ты замуж не выходишь? Тяжело одной жить. Как нам тебя жалко», Софья взрывается — и в штыки: «Глупые! Вы себя пожалейте! Себя! Одиночество — это просвет для женщины…» И те, разумеется, не правы, кто хочет Софью насильно сосватать, и в рассужденьях Софьи есть какой-то изъян, есть…
