Он повернулся и пошел. Когда он взялся за ручку двери, Ольга позвала его обратно. Лицо ее было в слезах.
— Останьтесь, — взмолилась она, всхлипывая. — Вы мне нужны. Вы внимательны и терпеливы со мной. Я надеялась, что нравлюсь вам, хотя вы так много обо мне знаете.
Маевский взял ее дрожащую руку и крепко сжал в теплых ладонях.
— Может быть, именно поэтому вы мне и нравитесь…
Ольга приникла головой к его рукам. «Почему Роман никогда так не говорил со мной? — думала она. — Ведь я хотела быть ему хорошей женой. Почему же все так получилось?»
— Сейчас я должен вас оставить. До завтра, Ольга. Я ведь могу снова прийти?
— Да, пожалуйста. — Губы Ольги дрожали, как у ребенка, который вот-вот расплачется.
* * *
— Сегодня вечером меня не жди, — объявил Роман жене во время обеда. Ольга вопросительно подняла брови, но оставалась непривычно спокойной. — Сегодня моя мама возвращается из санатория. Я хочу ее навестить. Надеюсь, ты ничего не имеешь против? — спросил он со ставшей уже обычной для него горькой иронией.
Ольга склонила голову над тарелкой.
— Она, наверное, очень плохо обо мне думает? — осторожно спросила она, разрезая остатки отбивной.
Роман недоверчиво посмотрел на жену:
— С каких это пор тебя стало интересовать, как к тебе относятся такие маленькие люди, как моя мать или сестра?
— Я только подумала… Может, ты возьмешь меня с собой?
— Что? — Роман закачал головой. — Что ты опять себе вообразила? — спросил он подозрительно. — Опять думаешь, что я хочу встретиться с этой девушкой? Можешь быть спокойна, я больше ни разу с ней не виделся. Да ты же должна это знать от своего детектива!
— Никакого детектива больше нет. Я тебе верю.
— Сердечно благодарю, — ответил Роман раздраженно. Эта реакция вошла у него в привычку и вовсе ему не нравилась, но он ничего не мог с собой поделать.
— Не хочешь меня брать с собой — ну и не надо. Я прекрасно понимаю, что твоя мать может не хотеть меня видеть, и не имею права на это обижаться.
— Вот именно. У тебя было предостаточно времени, чтобы познакомиться с ней поближе.
— Я знаю.
Ольга продолжала есть, но еда казалась ей безвкусной. Каждый раз, когда она делала попытку исправить свои прошлые ошибки и наверстать упущенное, она наталкивалась на сопротивление Романа. Она понимала, что не должна на него за это сердиться, но все же ей было больно, что он не готов пойти ей навстречу…
— Роман не захотел взять меня к своей матери, — с печалью сообщила Ольга вечером доктору Маевскому. — Не могли бы вы с ним поговорить? Может быть, его мать меня все-таки простит? Я и сама теперь не понимаю, почему я с ней так обошлась, оттолкнула ее от нас. Почему все так?
