— Раньше жила и все надеялась: впереди ждет что-то такое светлое, вроде сказки. А теперь выходит, сказка-то уж прошла. Ничего, кажется, больше такого и не будет, — признавалась печальным лирическим тоном Марина и попутно думала: надо бы Валентине про Романа рассказать, открыться, облегчить душу. Но покуда оттягивала исповедь: вертела все вокруг да около. — Все мне теперь кажется, будто со мной рядом тень идет. Как предвестница какая-то. Я от нее убегаю, а она догоняет… Мнительной стала. Черную кошку увижу — пугаюсь. На днях соседку с пустым ведром встретила — так домой захотелось убежать, никуда носу не показывать. На работе тоже все из рук валится. За Ленку сердце изболелось. Ругаю себя, зачем ее так надолго в лагерь отправили. Хоть и под присмотром она, накормленная, все равно неспокойно.
— Второго бы тебе, Марин, рожать надо. Считай, уж пора. Все бы и пошло по-другому. У меня вон их — трое. Некогда хандрить. Уличных кошаков да баб с ведрами разглядывать. — Валентина утишила голос, по секрету спросила: — Помирилась ли ты с ним?
— В том-то и беда, нет! Мы с ним почти не разговариваем, в разных комнатах спим. Я ему еду приготовлю и ухожу с кухни. Раньше, бывало, подуемся друг на дружку дня три — самое большее, потом — мир. А теперь уже третья неделя кончается. Такого у нас еще не выходило.
— Вот ведь как! — горячо изумилась Валентина. — Рыбалка-то костью в горле встала!
Марина покивала в согласии головой, но про себя сестре возразила: «Не рыбалка! Совсем не рыбалка! Роман меж нами стоит! Вот и не могу я к берегу-то прибиться…»
Роман Каретников навязчиво и пока неистребимо полонил мысли Марины. После разлучных слов в вестибюле гостиницы о нем не было ни слуху ни духу, но животрепещущая нить к нему не оборвалась. Если бы он уехал навсегда, отрекся от Марины, возможно, что-то бы в ней переменилось, поугасло. Но он уехал просто в неизвестность и ни от чего не отрекся, стало быть, круг не замкнулся на их последней встрече, и время не спешило с песком забвения… «Хватит травить себе душу!» — отталкивала Марина прочь, в прошлое, от себя Романа. А он опять настырно возвращался, догонял ее. Возвращался, принося страх разоблачения и огласки. И вместе с тем соблазнительный шанс уехать с ним, ополоуметь от счастья, догнать несбыточную сказку.
— Может, к врачу мне сходить, к психологу? — спрашивала Марина сестру.
— Ты на себя токо лишнего не нагоняй, — предупреждала та. — Отваров для начала попей. Валерьянка, мята, пустырник. Счас я погляжу, у меня разные травы насушены.
