— Совсем не смешно, — отмахнулась от нее Марина.
— Нет уж! Родной-то муженек — что родной дом. Пусть худ, небогат, зато свой. Не какой-нибудь потаскун или прощелыга… Да я не про твоего Романа. Не морщись! Вижу, как ты об нем томишься. Как школьница… Поехала я, подруга. Тю-тю! — Любаша достала из кошелька несколько монет, швырнула их с солярия в море.
Роман назначил ей свидание, но она не стала ждать условленного часа, пришла к нему в дом.
— Ау! Ты где, Рома? — выкрикнула Марина в передней.
Открылась дверь ванной комнаты, оттуда высунулся Роман с намыленными ярко-белой пеной щеками.
— Я очень рад, что ты пришла! Я скоро! Посиди в гостиной, там конфеты и фрукты.
Марина вошла в гостиную и непроизвольно огляделась. Камин с изразцами и беломраморной плитой, на которой стояли массивные, с бронзовыми кентаврами часы, велюровый диван с пухлыми подушками, пианино с золотой гравировкой немецкой фирмы. Посредине, на круглом ковре, два широких низких кресла и стеклянный столик, на нем — конфетница с горкой грильяжа и плетеная ваза с бананами, грушами, виноградом.
Сказочный сон продолжался… Но сердце стучало настороженно: не хотелось ни фруктов, ни конфет. Здесь ей было одиноко, пусто, как-то незащищенно. Хотелось к Роману, под его покровительство.
Она на цыпочках прокралась к ванной, откуда доносился шум льющейся воды. Осторожно приоткрыла дверь, заглянула. Роман стоял перед большим зеркалом по пояс раздетый, в шортах и в шлепанцах. Задрав подбородок, он вел по шее снизу вверх серебристый станок. После прохода лезвия на шее среди пены оставалась чистая борозда. Вдруг на чистой коже появилось алое пятнышко, которое стало растекаться.
— Порезался, бедненький! — не вытерпела Марина.
— Подглядываешь? — оторвался от бритья Роман, отворил дверь шире. — Заходи. Мне без тебя скучно.
— Ты не обижаешься? Ведь я пришла сюда не по времени и без спросу.
— Ты умница. Ты услышала мое желание. Я очень хотел, чтобы ты пришла. — Он обнял Марину, прижался к ее лицу теплой, лоснящейся, только что обритой щекой.
— Какой ты гладкий! — воскликнула Марина, чмокнула его в щеку, чуть испачкалась в пене для бритья, оставшейся на его подбородке. Мимолетом, без всякого укора подумала: какая жуткая старая электрическая бритва у Сергея, никогда он толком не пробреется.
Из крана в раковину лилась горячая вода. От нее серовато клубился пар. Никелированные вентили и зеркало снизу мелко покрыла испарина.
— Здесь жарко, — сказала Марина.
