Пришел Орозов.
— Самолет ждет.
— Далеко до аэродрома, да и откуда у вас самолет?
— Сани мы зовем «самолетом»! — улыбнулся командир. — Мы их сами сконструировали и сделали из дюраля. Да вы не хмурьтесь, товарищ подполковник, сани, право, самолет. Скорость до семидесяти километров в час. Кучером у вас будет капитан-артиллерист, серьезный лошадник. Он никого к вороным не подпускает. Я думаю, он вас за два с половиной часа в Тасарал по льду домчит.
Спорить не приходилось.
У дверей караулки стояло странное сооружение, действительно похожее на самолет братьев Райт, без крыльев вдобавок. Два широких матово поблескивающих полоза, скрепленных двумя дугами, тоже из дюраля и пять сиденьиц-жердочек. Но пара вороных была выше изумления. Тысячи коней я перевидал в своей жизни, до и после них, но таких мне больше не встречалось.
— Элита! — сказал капитан-артиллерист. — Иноходцы!
Разместились позади и чуть повыше молчаливого, потемневшего лицом Таукэ и Ахмет-ходжи в его непомерном тулупе.
Мы съехали на серый лед озера, капитан пустил коней во весь опор.
Я сидел слева и видел высокие обрывистые берега, изрезанные бухточками и заливами. Обнаженные, то желтые, то скалистые, темные, они плыли мимо вроде бы медленно, не спеша, то приближаясь, то удаляясь от нас. Ощущение быстроты движения создавали снежные наметы на льду. На них сани подскакивали, бухали в сугроб с гудящим барабанным звуком. Мы то и дело меняли курс, словно шли галсами под парусами. Особенно широкие полосы снега капитан объезжал. Под ними ледяной покров озера мог истончиться, расплавленный теплыми глубинными водами под шубой сугроба. Кое-где на ледяной поверхности громоздились торосы, похожие на друзы сверкающих под солнцем кристаллов.
Северный ветер срывался с береговых откосов, будто с трамплина. Порывы били с маха, и видно было, как в тех местах, где они ударяли о поверхность, завивались призрачные белые буруны и смерчи. Изредка напор летящего воздуха бывал настолько силен, что сдувал сани вбок и лошадям приходилось скакать в стороне от них. Мы чувствовали себя под ветром раздетыми, нагими и деревенели.
Вдруг за каким-то острым высоким мысом-утюгом стало гихо. Я попробовал вздохнуть глубже, да сведенные судорогой холода мышцы не позволяли.
Капитан остановил сани.
— Что случилось? — спросил я, с трудом шевеля онемевшими губами.
— Встречный ветер идет. Боюсь, торошение начнется. Придется жаться к берегу. Правда, можно переждать.
