— Так, — растерялся Тыну.
— Вот именно. — Громов не поучал, а разговаривал с переводчиком, каке равным сотрудником полиции или уголовного розыска. — Иной раз подозреваемый такие небылицы плетет…
— Плетет? — перебил эстонец.
— Рассказывает.
— А!
— Такое рассказывает, что диву даешься и верить отказываешься. Но начинаешь проверять — и оказывается, что и обстоятельства сложились так, что всё против человека, и поведанное им подтверждается. Так вот! Я мог бы тебе примеров привести из своей практики много, но лучше потом сядем за бутылкой… чашкой чая и побеседуем обо всем. Лады?
— Что такое «лады»?
— Согласен?
— Конечно.
— Мне и рассказывать-то нечего, — пожал плечами Анту Каарела. — Приехал Кайно…
— Суур, который двигатель ремонтировал, — пояснил Тыну Громову.
— Да, да, Суур, он у нас мастер на все руки. Что починить там, ремонт техники сделать, это все к нему. Как он договаривался со старым Соостсром, я не знаю, но утром он работал на мызе Айно. Лучше, если вы сами его спросите. Я могу только о себе.
— Хорошо, — согласился Сергей Павлович. — Когда вы прибыли с людьми на место, ничего не трогали?
— Мы же понимали, что всякие следы там убийца мог оставить. Газеты читаем.
— И какие в вашей деревне газеты народ читает?
— Волостные да городские.
— Таллиннские?
— Нет, тапаские.
— Из деревенских кто-нибудь получает газеты из столицы?
— М-м-м, — промычал Анту, — я лично таких не знаю. Деньги у нас, конечно, водятся, но чтобы зазря их на ветер пускать, такого нет.
— Ладненько. Вы должны хорошо знать жителей деревни, как представитель местной власти.
— Ну, — насторожился Анту.
— Что вы можете сказать про Лану Шааса.
— Про Шааса? — Каарела почесал затылок. — Да что о нем толковать? Одно слово — бабник. Мимо юбки не пройдет, чтобы под нее руку не запустить. Как будто не знаете? — подмигнул Каарела.
— Скажете, буду знать.
— Как с войны Лану вернулся, так его стало не узнать. Жена дома сидит, уют устраивает, а этот по деревням к молодкам шастает. Ладно бы ко вдовам или солдаткам шастал, так ему молодых подавай. Совсем стыд потерял.
— Значит, он и к дочери старого Соостера подкатывал?
— А как же, тот еще жук.
— Неужели? — на лице Громова застыла маска истинного удивления, в которое даже поверил Тыну.
— Я вам говорю, — Анту понизил голос и оглянулся, — хотя мы все грешили на старого Соостера. Что именно он сделал родной дочери сына, но это вранье. Точно, наш пострел Шаас поспел и у дочери Айно отметился, — плотоядно ухмыльнулся Каарела.
