Громов поднялся.
— Простите, я не хочу больше надоедать вам своими вопросами. Анита не ответила.
Только на улице Тыну со свойственным ему акцентом медленно произнес:
— Вы верите этой женщине?
Сергей Павлович внимательно посмотрел в лицо переводчика. — У вас есть какие-то сомнения?
— Не знаю, — пожал плечами Тыну, — но обиженная женщина может кого угодно оговорить, даже президента.
— Тыну, Тыну, — покачал головой Громов, — есть только один способ узнать, лжет наша дорогая Анита или нет.
— И какой?
— Найти свидетелей.
— Но в постели не спят втроем?
— Вы, Тыну, еще молоды, но в супружеской постели могут спать не только трое, но и гораздо больше людей.
— Не понял… — насупился эстонец.
— Ладно, как-нибудь в другой раз поговорим на эту тему. А сейчас покажите, где проживают люди, которых мы должны опросить: Кайно Суур и Анту Каарела.
— Лану, я не хочу, чтобы вы поняли меня превратно, но истина всегда найдет способ показать себя…
— Вы о подтверждении моих слов женой?
— Вы правильно все понимаете. Итак, где вы были в ночь… — Кирпичников посмотрел в глаза Шаасу, сделал паузу и продолжил: — Так где вы находились в ночь убийства?
— Вы все-таки подозреваете меня, — с горечью в голосе произнес Лану.
— Пока не удостоверюсь в том, что вы не причастны к столь дикому происшествию.
— Я невиновен, — по слогам медленно сказал эстонец, — это большая ошибка подозревать меня в том, чего я не совершал.
— Вы знаете, Лану, — Аркадий Аркадьевич сощурил глаза, — я столько раз слышал слова о невиновности, говорившиеся весьма убедительным тоном, что и теперь не верю, пока не получаю подтверждение невиновности из других уст.
— Но если таких не найдется?
— Значит, будет исключение из правил.
— Из каких правил?
— В дознании мы доверяем фактам, и поэтому иногда многие из них подтверждают вину того или иного лица. В таких случаях фатум выше всего остального.
— Фатум?
— Судьба, если говорить по-русски.
— Значит, вы признаете, что я могу говорить правду, но ее невозможно подтвердить?
— Вы правильно уловили мою мысль.
— Если я скажу правду…
— Почему «если»? В ваших же интересах ничего не скрывать.
— Но если правда может навредить третьему человеку?
— Как я понимаю, в вашем случае это замужняя женщина, правильно?
— Вполне может быть.
— И следовательно, вы не хотите, чтобы ее муж узнал о вашей с ней связи?
— Именно так.
— Понимаю, мужская честь не позволяет вам открыть имя дамы, даже если отсутствие алиби, возможно, отправит вас в тюрьму, притом не на один год.
