— Это так, но….
— Юрий Иванович, поблагодарите наших свидетелей за сведения.
— Хорошо, но они снова спрашивают, поможет ли вам сказанное ими найти убийцу?
— Передайте, что поможет.
Кирпичников повернулся и пошел к следующему дому. Эстонские хозяева, в отличие от русских, ценили пространство и строили жилье не совсем рядом, а на расстоянии. Позади послышались чавкающие по талому снегу шаги.
— Узнали что-то новое? — поинтересовался Юрий Иванович. Аркадий Аркадьевич остановился, словно наткнулся на невидимую стену.
— Вы знаете, ничего особенного. И притом, чтобы поверить на слово свидетелям, надо либо хорошо их знать, либо всецело им доверять, либо проверить сведения, которые узнал от свидетеля. Первые два пункта отметаем, ибо я их вижу в первый раз и не склонен верить всему, что услышал. Остается только третье, вот этим мы с вами, любезный Юрий Иванович, и займемся.
— Видимо, вы правы.
— Время покажет, оно — самый истинный поставщик сведений. Что было сокрыто, то обязательно выплывет наружу.
Из второго посещенного дома вышел мужчина средних лет, низкого роста, коренастый, словно всю жизнь таскал тяжести, с крепкими руками и уставшим взглядом, который преобразился от первого вопроса о Соостерах. Посмотрел с таким гневом, что у Юрия Ивановича похолодело на сердце. Кирпичников же отметил, что хозяин просто имел большущий зуб на Айно, что выяснилось сразу же.
— Об этом антихристе я говорить не хочу. Он хоть и посещал церковь, но был безбожником, и вся его семья сатанинские отродья. Ходят, то есть ходили, улыбались, а сами за пазухой камень имели и занимались грешными делами.
— Какими? — проявил инициативу Кеёрна.
— Будто не знаете? — съехидничал крестьянин. — Кого в полицию таскали за… прости господи… — Он перекрестился и продолжил: — За то, что дочь свою на кровать завалил? Не хочу их даже поминать. — Он скривился, махнул рукой и побрел прочь.
С минуту постояли, глядя в спину удаляющегося крестьянина, потом пошли к следующему дому.
— Вы, Аркадий Аркадьевич, простите.
— За что? — удивился Кирпичников.
— За наших граждан, они что думают, то и говорят. Если Соостер-старший неприятен, так никто ненависти не скрывает.
— Это даже лучше, — произнес начальник уголовного розыска, — среди дифирамбов правды не сыщешь.
Следующий опрашиваемый ничего нового не добавил. Относился к Соостерам безо всякого предубеждения.
— У каждой семьи свои скелеты в шкафу, а Айно был скрытным и никогда никому о себе не рассказывал. Да и то, рот откроет, пару слов произнесет и снова в молчанку играет. Сам в себе. Скрытный. И семью бил смертным боем за лишнее сказанное… Как я к нему относился? Да, никак. Каждый живет по-своему, и окружающие не указ, так что ничего о них добавить больше не могу.
