Скагги не торопился соглашаться.
– Кодекс также предостерегает от излишних затрат, – проворчал он, – человеки могут удовольствоваться куда меньшей суммой, нежели четверть.
– Ты смотришь на ситуацию с неправильной стороны, – укорил логистикатора Брокрин. – Много ли охотники могли унести с собой? И сколько пришлось оставить на месте?
Доводы Брокрина оказались сильнее опасений логистикатора.
– Я передам им, – согласился Скагги, – они расскажут, как добраться до долины…
– Нет, – прервал Брокрин, – никаких инструкций. С нами отправится проводник, – капитан кивнул в сторону Керо, – скажи, что мы хотим взять с собой того, кто сумеет показать дорогу к месту крушения.
Брокрин на мгновение умолк, чувствуя, как вновь закипает в нем гнев. Если среди обломков найдется доказательство вероломства, если кочевники действительно причастны к гибели его собратьев, то только одного человека Брокрин захочет призвать к ответу. Того, кто, по его словам, нашел место трагедии. Брокрин указал на интересовавшего его воина, встретив хмурый взгляд Джангаса своим собственным.
– Я хочу, чтобы вот этот человек отправился вместе с нами.
Скагги замялся:
– Это может привести к неприятностям с вождями. Если считаешь, что нам требуется проводник, не лучше ли взять другого охотника?
– Мне нужен Джангас, – настоял Брокрин. – Если они обошлись с нами несправедливо, я хочу, чтобы они знали о последствиях. Если Керо хочет, пусть попробует нам помешать. Или он может отдать собственного сына в заложники. Таково мое требование.
«Железный дракон» и два сопровождавших его судна плыли над усыпанными валунами равнинами. Где оттепель открывала почву солнцу, там пускали первые ростки колючие травы. Несколькими неделями спустя местность станет заметно менее пустынной: ее покроет зелень, на которую, выбравшись из своих зимних убежищ, придут мамонты. Именно из-за возвращения стад племя разбило лагерь лигами ниже. Достаточно близко для охоты и достаточно далеко, чтобы могучие животные не растоптали людей.
Путь, который кочевникам пришлось бы преодолевать пешком не менее двух суток, занял считанные часы. За это время дуардины успели остудить пыл, обдумать увещевания Мортримма сохранять спокойствие и призывы Скагги не торопиться. Но лучше всего с опасениями помог справиться холодный тон, с каким Брокрин давал свои обещания. Команда поверила: в случае несчастья капитан сумеет все уладить.
Готрамм грыз край каменного хлеба и выразительно чмокал губами, проглатывая очередной кусочек. Раньше эти тяжелые, из муки с каменной крошкой сухари, которых в рационе арканавтов было чересчур уж много, приходились ему не по душе. Но со временем он нашел в них свою прелесть. Джангас, однако, не обладал достаточно сильными челюстями для пищи дуардинов; попытавшись надкусить каменный хлеб, он отколол край зуба и порезал губу. Для придания им съедобной консистенции он опускал сухари в пиво и держал их там, пока они не размокали до состояния вязкого теста. Гортамм никак не мог понять, почему кочевник взял так мало собственной еды. Возможно, чуйтсеки испытывали перед харадронцами настолько сильное суеверное благоговение, что верили, будто путешествие на небесном корабле закончится еще до обеда.
