Это, во-первых, Дума, где «нарочитые мужи» (городские олигархи) решали вопросы полисной жизни. В том числе и вопросы, связанные с заключением «ряда» (договора) с князем.
И, во-вторых, сам князь с дружиной — профессиональным наемным войском быстрого реагирования, призванным решать оперативные военные вопросы (отражение не слишком крупных кочевых банд и охрана торгового пути «в греки»).
Структура эта была типовой для всех русских городов. А вот удельный вес «нарочитых мужей» и «князя с дружиною» в политической жизни городов существенно менялся. И менялся строго с севера на юг.
Чем севернее город, тем большую роль играли «нарочитые мужи» и тем более зависимым от них был князь. И наоборот — чем южнее, тем выше была политическая роль князя с дружиной. Например в Новгороде князей нанимали и выпинывали из города в два щелчка, а в Киеве князья очень быстро получили возможность и сами при необходимости попинывать нарочитых мужей.
В чем здесь причина? Она очевидна. Роль военных руководителей возрастала по мере приближения границы с Великой Степью, откуда во все времена нависала угроза как торговле, так и самому выживанию городского населения. Чем ближе степняки, тем выше политическая роль князя. И наоборот.
Эта закономерность является универсальной во все времена и для всех народов. Чем выше уровень внешней угрозы, тем выше политическая роль военной власти. Вплоть до превращения ее во власть самодержавную.
Действует она и в современной РФ. Путин на момент своего появления на политической сцене был типичный «северный князь». Судейско-дипломатически-военный менеджер, нанятый «нарочитыми мужами» для:
— третейского суда в терках между самими «нарочитыми мужами»;
— разруливания внешних проблем с Великой Степью в лице «наших западных партнеров».
Поскольку с Великой Степью тогда был мир-дружба-жвачка, то и роль князя была в политическом отношении довольно ограниченной.
Однако последние полтора десятилетия — это время медленного, но неуклонного нарастания давления со стороны западных кочевых банд «мародеров». Соответственно столь же неуклонно возрастает и политическая роль князя. Вплоть до возникновения условий для формирования режима его самодержавной власти.
Вот только готов ли он сам к этой возросшей роли? Готов ли стать главой фактически прифронтового государства? Готов ли вычистить пятую колонну, ежедневно предающую и продающую свою страну?
Или же он предпочтет и четвертый свой срок досидеть князем мирного времени — когда враги народа совершенно свободно сидят не в тюрьме, а в правительстве?
