— Привет, Козлик!
Козлик сжался, лицо преобразилось и стало похожим на мордочку сиамского кота — испуганную и хищную одновременно.
— Я чист, командир. За что?
За что? — это обычный вопрос, который первым слышит милиционер, даже если он взял преступника с поличным. Затем следует обязательное оправдание: «Падла буду, не виноват». Первые два слова божбы могут быть и послабее и покруче в зависимости от обстоятельств задержания и личности задержанного. Вторые чаще всего постоянны.
Тем не менее Алексей понял свой промах — он вышел из дому, не сняв формы охранника, которая делала его в чем-то похожим на омоновца. В другой раз надо менять одежду.
— Ты знаешь, Козлик, я не мент. Рассчитываю на мирный разговор.
— Расколоть меня собрался? Для кого стараешься?
— Пока для себя.
— Не выйдет. Рудольф не из тех, кто закладывает.
— Твое дело. — Алексей твердо взял Козлика за левую руку чуть ниже локтя и слегка повернул, скручивая. — Тебе хуже. Я не мент и могу разделать тебя под отбивную. А ты долго будешь жалеть, что сразу не согласился на мирный разговор.
Главное в таких обстоятельствах с ходу показать собеседнику серьезность намерений и крутость возможностей. Это достаточно хорошо убеждает упрямцев.
Алексей выставил вперед левую ногу, наступил на носок кроссовки Козлика и перенес на неё всю тяжесть тела.
— За что, Алексей?
Голос Козлика звучал жалобно, а глаза сверкали неутоленной жаждой мщения.
— Вот видишь, ты уже меня вспомнил. Теперь можно и говорить. Ты знаешь оптовика в этом квартале?
Козлик замялся с ответом. Сперва он нервно шмыгнул носом, потом взял и сунул в карман газету, которую только что держал в руке. Алексей тут же по своему понял изменение его позы. Посмотрел подозрительно:
— Пароль? Ну-ка, газету в лапу.
— Алексей! — С Козлика разом слетела вся уверенность, и он жалобно заканючил, стараясь вызвать сочувствие. — Не могу…
— Сможешь.
— Алеша! Так же нельзя. Это не по закону.
— Тебе сказано: со мной на закон не надейся…
— Леша, я понял. Но такой разговор надо вести не здесь. Может поставишь сотку?
Алексей подумал. Сотка — сто граммов водочки — для Козлика не много, но вгонять его во хмель не хотелось.
— Пиво пойдет?
— Две кружки.
Пристрастие Козлика к пиву в квартале знали все. Один раз его на этом накололи по крепкому. Поставили кореша за углом пивнушки бутылку «Жигулевского» и отошли понаблюдать. А чего наблюдать? У Козлика глаз наметанный, прицельный. Он эту бутылку сразу же закнацал, короче заметил и углядел. Сделал легкий финт, чтобы со стороны не заметили ничего подозрительного, подхватил тару и за угол. Там зубами сорвал железную пробку и в один большой глоток без отрыва высадил все, что было. Губы отер и только потом понял — моча. Кореша подлетели к нему, как голуби на пшеницу, а Рудик глазом не повел:
