И её родители так и стояли в сторонке, пока мистер и миссис Финни носились во весь дух и кричали: «Пас сюда!» и «Давай-давай!» Пытаясь бежать в мешке, Финни спотыкались и падали на каждом шагу, и Фиби заметила:
– Наверное, Мэри Лу из-за них ужасно неловко.
Но мне это не казалось неловким. Мне казалось, что это весело, но я не стала говорить об этом Фиби. Я подумала, что в глубине души Фиби тоже считает, что это весело, и ей хотелось бы, чтобы её родители хотя бы немного походили на Финни. Однако она ни за что не призналась бы в этом, и в каком-то смысле мне в Фиби это нравилось: то, как она всегда старалась защищать свою семью.
В тот день, когда мы с Фиби повстречались с предполагаемым психом и потом убежали к Мэри Лу, случилось ещё кое-что странное. Мы сидели на полу в комнате Мэри Лу, и Фиби рассказывала ей о загадочном парне, похожем на психа. Братья Мэри Лу, Деннис, Дуг и Томми, носились по дому, то и дело забегали к нам в комнату, скакали по кровати и обстреливали нас из водяных пистолетов.
Бен, кузен Мэри Лу, развалился на её кровати и не спускал с меня чёрных-пречёрных глаз. Они выглядели как два сверкающих чёрных диска в глубоких глазницах. И у него были такие длинные и пушистые чёрные ресницы, что от них падали тени на щёки.
– Мне нравятся твои волосы, – сказал он мне. – Ты можешь на них сесть?
– Да, если захочу.
Бен взял листок бумаги со стола Мэри Лу, улёгся обратно на кровать и нарисовал что-то вроде ящерицы с длинными чёрными волосами: они спускались с плеч этой твари и превращались в кресло. Внизу Бен приписал: «Саламандра села на свои волосы».
– Очень смешно, – сказала Фиби. Она вышла из комнаты, и Мэри Лу следом за ней.
Я повернулась было, чтобы вернуть рисунок Бену, но он вдруг подался вперёд и скользнул губами по моей ключице. Его губы всего на миг задержались на моей коже. Его макушка оказалась у меня под носом: она странно пахла грейпфрутом. А потом он уже скатился с кровати, схватил рисунок и выскочил вон.
Он что, взаправду поцеловал меня в ключицу? И если да, то почему он это сделал? Не был ли этот поцелуй нацелен на какое-то другое место – например, на мои губы? От одной этой мысли у меня мурашки бежали по спине. Я всё это вообразила? Может, он просто нечаянно задел меня, когда соскочил с кровати?
На обратном пути из дома Мэри Лу Фиби спросила:
– Там было очень… громко, да?
– А по мне так нормально, – машинально ответила я.
Потому что вспомнила, как папа однажды сказал маме: «Мы заполним этот дом детворой! Заполним до отказа!» Но они так и не заполнили. Там были только я и они, а под конец только я и папа.
