К тому времени над многими соседними домами вертелись подобные же петушки, а те из соседей, у кого их еще не было, ждали, когда же наступит их очередь и бродяга сделает им такой же амулет. Да, именно амулет. Потому что было замечено: разноцветные живые флюгеры приносили в дом мир и согласие. И как это так получалось, бродяга и сам не знал. Тем более, что у него в доме не было особенного счастья.
А ведь поначалу все было хорошо. Жена была красива, умна, добра, она была прекрасная хозяйка и в то же время успевала еще помогать бродяге в его работе. И все же… Шло время, и бродяга стал все чаще ловить себя на мысли, что жена его хоть и похожа на фею, но… она как все, хоть и немного лучше, да не более того. А фея… Волосы у нее были мягкие и голос нежнее. А как она улыбалась! Как грустила… С каждым днем, с каждой ночью бродяга стал все чаще вспоминать свою прекрасную фею. А потом наступило время, когда ни о чем кроме феи он думать уже не мог. Бродяга стал медлителен, рассеян и отвечал невпопад, а то и вовсе отмалчивался.
А потом, как-то под утро, бродяга вдруг понял: а ведь женился-то он только потому, что девушка была похожа на фею — по крайней мере так ему тогда казалось. Но теперь, когда он окончательно убедился в том, что это не так, что фея несравненно умнее, добрее, красивее… Тогда зачем все это? Зачем?!
Бродяга осторожно, чтоб не разбудить жену, поднялся, оделся, сложил в котомку свой немудрящий инструмент и вышел на крыльцо.
Начинало светать, блекли последние звезды. Бродяга вздохнул. И услышал…
— Прости меня!
Бродяга оглянулся. На пороге стояла жена. Лицо у нее было грустное и немножко растерянное.
— Прости меня, — повторила жена. — Я не сумела исполнить третье желание. Может, ты скажешь четвертое, и тогда я попробую…
Бродяга покачал головой. Но и не двинулся с места.
А в это время из-за леса показался самый верхний краешек солнца, и все окрестные флюгеры завертели головами, захлопали крыльями и прокричали зарю.
