Вот так и в тот памятный вечер бродяга остановился в лесу при дороге, хотел было развести костер, да передумал — ужин готовить было не из чего, а холода он не испытывал — лето в тот год выдалось теплое. Тогда бродяга наломал мягких веток и совсем было собрался лечь… Но спать не хотелось. Бродяга вздохнул, сел прямо на землю и подумал, что зря он, наверное, стал бродягой. Вот был бы он художником или, что еще лучше, поэтом, тогда совсем другое дело. К художникам и поэтам, когда им плохо, являются музы и утешают их. Но только какой из него, из бродяги, художник? Его петухи… Да что и говорить! А поэт? Тут лучше вовсе молчать. Молчать и думать: так кто же явится к бродяге, когда ему совсем, по-настоящему плохо?! Наверное, никто.
И тут он увидел… что из-за ближайшего дерева к нему выходит незнакомая — а бродяге, признаться, все были незнакомые — незнакомая фея. Фея была… Как бы вам это сказать? Да что я думаю; феи всегда прекрасны и им всегда по восемнадцать лет!
Итак, прекрасная фея, придержав полу своего воздушного платья, села подле бродяги и вопросительно посмотрела на него. Бродяга заробел, но не растерялся; он мигом сложил костер, развел его, но садиться не стал — при феях садиться не принято. И он так и стоял бы над нею всю ночь, пряча руки с мозолями за спину, но, послушный жесту гостьи, бродяга осмелился опуститься рядом с нею, и подумал…
Что вот не зря он все-таки делал флюгеры, которые уже который год кричат зарю. И что еще как хорошо, что он не бросил это неприбыльное, но зато любимое занятие — упрямым, но честным людям всегда улыбается счастье: одному раньше, другому… тоже раньше, но не очень. Как вот, к примеру, ему…
А фея спросила:
— Отчего ты молчишь?
Голос у нее был доброжелательный, и бродяга ответил:
— Я думаю.
— О чем?
Вопрос был непростой, бродяга боялся напутать в ответе, а потому посчитал за лучшее промолчать. Тогда фея сказала:
— Может быть, ты не узнаешь меня?
— Узнаю. Ты… вы фея.
— И все?
— Все.
Тогда фея улыбнулась и сказала:
— Удивительно. Стоит мне предстать перед людьми, как они сразу же начинают просить меня о самом заветном. Я думала, что и ты захочешь, чтобы я раскрыла тебе все премудрости твоего ремесла.
— Зачем? — удивился бродяга. — Это будет нечестно. Я лучше сам… Если получится.
Фея ненадолго задумалась, а потом сказала:
— Когда я слышу просьбы, я ухожу. Но сегодня… Скажи мне три своих желания.
И как ни был бродяга удивлен встречей с феей, — а надо признаться, что подобное с ним случается впервые, — однако он решил не торопиться, а загадал пока что одно желание. Легкое.
