На столике у окна стоял кувшин с холодным пивом и лежало на тарелке тонко нарезанное копченое мясо. Эти два дня ее только и делали, что кормили. Еда проваливалась в желудок, как в пропасть и через полчаса хотелось еще. Вкус крови во рту вспоминался с дрожью в руках. Было противно и в то же время хотелось снова ощутить во рту еще теплую печень.
Княжна сидела напротив, подогнув под себя ноги и по глотку отхлебывала пиво из большой стеклянной кружки. Собственно, кружка была уже третья и кувшин должен был уже почти опустеть. Так и Ирине могло не хватить… Она села и попробовала налить себе стакан. Так и есть: пусто.
– Блин…
Княжна усмехнулась.
– На улице канистра стоит в снегу. Сейчас схожу, налью.
– Литра два ведь было, а по тебе и не заметно, что пила.
– Ну не валяться же мне на полу после двух литров слабенького пива? Принести ещё?
– Да я сама схожу.
– На, держи кувшин. Канистра в сугробе, справа от двери.
Ирина вышла из бани, но тут же с ойканьем спряталась за дверь. Во дворе стояли и демонстративно не смотрели в ее сторону двое незнакомых мужиков. Пиво было недосягаемо. Надо было одеться. Сзади звонко смеялась Княжна. Ну конечно! Она-то их давно почуяла, но предупреждать не стала. Теперь ей смешно, она пьяная, а как же Ирина?
– Ах, так!?
Большой снежок полетел прямо в хохочущую Княжну. Смех стал ещё громче. Лесь, вышедший из домика, вынул из сугроба канистру, отдал ее спрятавшейся в баню Ирине и направился к тем двоим. Они о чем-то заговорили, а она наконец налила и себе стакан.
– Пей, – сказала Княжна. – Сейчас каждый день может оказаться последним, так что можно позволить себе немножко расслабиться.
– Все так плохо?
– Все ещё хуже, Рыжая. Старый ритуал набирает силу, а из нас троих его знаки видишь только ты, да и то не ясно. Лесник определил печать по приметам. Я вообще не не увидела.
– Правильно банник говорил: не наше это, чужое.
– Ну да… Тут только напролом переть, как по минному полю и надеяться на счастье, да на защиту, которую сама на гусеницы танка положила.
– Но я-то…
– Ты одну линию разрубила и чуть там же не осталась. Ну кто тебя просил это делать? Проследила бы, куда она идёт, да вернулась, но нет! Тебя на героизм потянуло.
– Тогда, на свадьбе, легко получилось.
– Но надо же и головой иногда думать? Сравнила бы масштаб. А ведь это даже не сама печать была, только ее проекция. Саму её ещё найти надо было, но ты проекцию уничтожила. Единственный след стерла. Тебе разве говорили что-то насчёт уничтожения? Тебе говорили, что ее найти нужно!
