Через несколько минут петербургский чиновник стоял перед князем Урусовым с прямой спиною, словно при входе проглотил свою форменную саблю.
— Я вас слушаю, — после приветствия настороженно произнес вице-губернатор, не ожидая ничего хорошего от столичного франта.
— Ваше сиятельство…
— Александр Павлович, — мягко перебил Жукова князь Урусов, при этом поморщился, словно от зубной боли.
— Александр Павлович, я прибыл к вам по причине ведения следствия. Есть подозрения, что преступник, совершивший убийство, может скрываться в Гдовском уезде, и я прошу вашего содействия, — он протянул вице-губернатору конверт из плотной бумаги.
Князь ответил сразу, слегка удивившись, прочитав бумагу.
— Михаил Силантьевич, чем же я могу вам помочь, если Гдовский уезд не принадлежит нашей губернии?
— К сожалению, добраться…
— Да, да, я понимаю, — вице-губернатор подошел к шкафу, пальцами пробежал по корешкам и достал одну из книг, оказавшуюся «Памятной книжкой Санкт-Петербургской губернии», — куда вы далее последуете?
— Третий стан, деревня Самолва.
— От Гдова да стана шестьдесят пять верст, потом до Са… как ее, молвы, Самолвы еще шестьдесят, — он резко закрыл книгу, — я распоряжусь, чтобы вас довезли до Гдова, а там не обессудьте, вам поможет уездный исправник и становой пристав, тем более что мне необходимо переслать Владимиру Ивановичу некоторые запрашиваемые им документы. Вам повезло, еще час, и пришлось бы добираться вам, молодой человек, самому.
— Благодарю за оказию, — Михаил поднялся.
Через час, закутанный в овечий тулуп, Жуков ехал в санях и начал уже было клевать носом, убаюканный монотонной дорогой и уютным теплом. Кони бежали резво, снег под полозьями глухо пел свою непрекращающуюся скрипучую песню.
Добрались до города только во второй половине дня, когда уже не шел сон и перебраны все слова, передуманы все мысли и только начал зарождаться туман — предвестник темной ночи.
Гдов — ничем не примечательный уездный город, едва насчитывающий полторы тысячи жителей. Из построенных в нем двухсот девяносто одного дома только семь были каменными, да и то — один из них трехэтажная управа, которая серой непримечательной громадой с аляповатыми колоннами стояла на небольшой площади недалеко от Псковской заставы. Напротив нее в небо позолоченными куполами упиралась церковь Святого Афанасия Александрийского.
Здание с большими окнами было вместилищем не только полицейского управления, но и Городской думы. Тихий город, где давно забыли о преступлениях, и редкий скандал считался неординарным, из рук вон выходящим нарушением, вызывавшим пересуды несколько месяцев кряду.
