Но Женя, кажется, будет отличной матерью: у нее все схвачено, она аккуратная, умная, не ленивая и точно не повесит на меня ребенка. Я знаю такой сорт женщин, хоть до этого сталкивался с такими только по работе. Они правда не будут бегать за мужиком с алиментами, не будут скандалить, требовать процедуру установления отцовства. Они правда хотят ребенка для себя, а не для того, чтобы привязать мужика. Но именно такие женщины меня всегда больше всего пугали.
И все же я согласился. Как-то вот так запросто, даже не попросил время на раздумья. Сказал «Ок, малыш, давай попробуем» — и мы просто отключили головы.
Я никогда не чувствовал себя «осеменителем»: никто не тараторил о подходящих днях, не таскал меня к врачу, не держал на расстоянии от постели, чтобы «сперматозоиды вызрели». Все было как обычно. Кроме одной единственной растерянной улыбки две недели назад, к которой прилагалась несмелая фраза: «Артем, у меня задержка». И быстрого пояснения, что так случалось и раньше, и она не хочет расстраиваться раньше времени, что ей нужна хотя бы вера в то, что чудо случилось, поэтому она подождет хотя бы пару недель, а потом сделает тест.
Я просыпаюсь в пятницу в шесть утра не по будильнику: сегодня у меня день лени, и я собирался заняться делами и все-таки заставить Женю сделать тест. И, если все хорошо, поставить на учет в хорошую клинику. Я, блин, правда распланировал, как буду возить ее на осмотры во все назначенные врачом сроки, как на работе скажу мужикам, что стану папашей. И меня не отворачивало.
Видимо, вот так и приходит зрелость: «незаметно», в тридцать пять.
Но меня разбудил не чертов будильник, меня разбудили слезы. Я чутко сплю, а в Жениной студии вообще нет стен, только какие-то дурацкие перегородки, типа, в дизайнерском стиле. Выбираюсь из кровати, иду на звук.
Что произошло, догадаться на трудно: маленькая женщина сидит прямо на полу возле ванной с зажатыми в ладони несколькими «полосками» тестов. И плачет, кусая себя за колени, чтобы сдерживать особенно громкие всхлипы.
— Эй, малыш…
Она вскидывается, пытается вытереть глаза зажатым в кулаке рукавом домашнего комбинезона, но мы пересекаемся взглядами — и она отпускает. Опускаюсь рядом на колени, притягиваю ее к себе и даю выплакаться. Может пять минут, может — час. Сколько ей нужно.
— Малыш, я никуда не денусь, — пытаюсь настроить ее на позитив. — Не у всех получается с первого раза.
Я реально не знаю, что говорить в таких случаях и, если честно, думал, что у нас все правда получится с первого раза.
