– Да как ты смеешь использовать ее в такой момент? – Он обдал Брейдена холодным взглядом.
И после этого они все, казалось, в унисон подскочили.
Я подняла руку, пока кто-то еще не выкинул какое-нибудь оскорбление:
– Прекратите. Он единственный хотя бы намекнул мне о маме. Так что даже не смейте его в этом обвинять.
Джером сжал кулаки:
– Но все выглядит именно так.
– Я не хрупкая. Вы это понимаете? Я сама могу за себя постоять. Сама могу принимать решения. Это случилось не сегодня. Он давно мне нравился. Просто признались мы в этом сегодня.
– Я люблю ее, парни, – сказал Брейден.
Натан шагнул вперед, будто собираясь подарить Брейдену еще один фингал, но папа схватил его за руку.
– Достаточно, мальчики, – твердо произнес он, и все успокоились. – Я много раз просил этого юношу присмотреть за Чарли. Разве честно сейчас говорить, что я ему не доверяю?
Я почувствовала, как напряжение покинуло Брейдена.
Папа посмотрел на него и ледяным голосом произнес:
– Лучше бы тебе не подрывать мое доверие.
– Никогда, сэр.
– Тогда все улажено. Но ты все еще наказана до вечеринки, Чарли. – Он посмотрел на Брейдена: – Так что убирайся отсюда.
Брейдена никогда прежде не выгоняли, когда я была наказана. Но он раньше и не был моим. Я сжала его руку, и он ушел. Едва за ним закрылась дверь, братья засияли улыбками.
– Я все ждал, когда он наконец что-нибудь скажет.
– Это было так очевидно.
– Но, Чарли, – взял слово Гейдж, – я понятия не имел, что ты чувствуешь к нему то же самое.
Я кивнула, и они продолжили обсуждать, кто, что и когда узнал. Затем один за другим все замолчали. Это был первый раз после того, как я узнала о маме, когда мы все вместе находились в одной комнате. Я этого избегала.
Я посмотрела на папу:
– Думаю, настало время поговорить о маме. Всем вместе.
Я достала из ящика под журнальным столиком коробку с фотографиями. Моя злость еще не прошла, но я серьезно считала, что первый шаг к исцелению – узнать о маме больше от людей, которые знали ее лучше меня.
Я села на диван и открыла коробку. Они все по-прежнему стояли, глядя на меня так, будто я их спросила, кто автор романа «Гордость и предубеждение».
Затем Гейдж вытащил из коробки снимок и показал нам:
– В этот день Натан толкнул меня в дерево, потому что решил, что я жульничал в прятках. Кстати, мама поверила мне.
– Но ты жульничал. Ты всегда жульничаешь, – возразил Натан, присаживаясь рядом со мной и протягивая руку к стопке фотографий.
Спустя минуту все братья запустили руки в коробку и снова заговорили наперебой. Я подняла голову и увидела, что папа буравит взглядом стопку фотографий на столе. На большинстве из них была мама. Выражение его лица было угрюмым, казалось, он тоже до сих пор на нее злился. Но когда он столкнулся со мной взглядом, то вся его аура осветилась улыбкой, словно говоря: «Она подарила мне тебя, и я всегда буду любить ее за это». Конечно, аура не могла сказать так много, но я была уверена, что Линда бы со мной согласилась.
