— То есть как?! — опешил Трандуил.
— С открытием Второго Фронта придётся повременить.
— Но почему? — не вытерпев, вмешался Олорин.
— Во-первых, мы, как Светлые, не можем напасть первыми, а во-вторых, это бы противоречило нашей традиционной политике невмешательства.
— Но ведь фактически война уже идёт, а мы отправляемся на свой страх и риск.
— Вы забываете, что после Олмеровских войн обстановка изменилась, и эльфов примут как агрессоров. Сейчас лишь Гондор остаётся единственным оплотом Верных. Вот когда он подвергнется агрессии, тогда самое время выступать.
— Но пока мы узнаем об этом и поплывём на помощь, враги уже захватят Гондор!
— Значит так суждено, — мрачно молвил Мандос.
— Вот именно. Или может быть, кто-то тут лучше меня понимает замысел Илуватара? — спросил Манвэ, грозно нахмурив брови.
Гробовое молчание было ему ответом. Все знали, что в этих вопросах Верховный непогрешим, особенно в военное время.
Глава 5. «Морийский ров» и другие препятствия
Чтобы оценить красоту Мории надо быть гномом. Поднимаясь по крутым лестницам и пробираясь узкими проходами, Моторин с Малышом поминутно цокали языками, многозначительно переглядывались и поминали Великого Дьюрина с его бородой. Их счастье не мог испортить даже ненавязчивый морийский конвой.
Для нормального хоббита Чёрная Дыра была местом тёмным, жутким и неуютным, а, следовательно, чуждым. Бродо не был нормальным хоббитом, но сейчас, может быть впервые, он был солидарен с Ромашкой. Его романтические представления о святыне гномов при столкновении с реалиями улетучились как дым.
Бесконечные коридоры, анфилады бесчисленных помещений, помпезные колонны, мёртвая красота драгоценных камней, полностью заслоняющая небо толща земли над головой. Камень, железо и снова безжизненный камень. Всё это угнетало и подавляло.
Бродо почувствовал себя крошечной мухой в сундуке у тролля и испытал острый приступ ностальгии. В этот момент он неожиданно осознал, что ближе и роднее чем Ромашка для него в целом свете никого нет. Он сжал её руку, и это было красноречивее любых слов.
Чувства Сати, несмотря на свойственное ей любопытство, были ближе к ощущениям невысокликов. Что касается Карлсона, то его никто не видел с самых ворот Мории.
В тронном зале они обнаружили гнома, важно восседающего на золотом троне, усеянном драгоценными камнями. То ли по самодовольному виду, то ли по массивной золотой короне, обильно украшенной самоцветами, то ли по Последнему Гномьему Кольцу на пальце, друзья безошибочно опознали владыку Мории. Фигли II широким жестом пригласил гостей за накрытый стол.
