— А теперь куда поедем? — спросил он.
— Вы все торопитесь? — укорила Луиза.
Он решил подыграть ее тщеславию, сказал весело:
— У вас здесь столько интересного. Хочется все посмотреть.
— Сейчас поедем в Норденхам. Там будем обедать. Я созвонилась с друзьями, и нас ждут. С вами желает поговорить одна женщина. Она родилась в России.
— Тоже из русских немцев?
— Другое, совсем другое! — Луиза даже сморщилась, так ей почему-то не понравилось это сравнение. — Она немка, приехала из России еще девчонкой, сразу после вашей революции.
В Норденхаме они были через четверть часа, возле реки нашли ресторан, где была назначена встреча. Приглашенные уже ждали. Четыре старушки, четыре «божьих одуванчика», смотрели на него, как на заморское диво. Он сразу узнал «русскую немку». То ли во взгляде ее был какой-то иной интерес к нему, то ли просто потому, что возле нее на тарелочке лежал хлеб. Он уже знал, что за обедом немцы предпочитают обходиться без хлеба.
— Адель Романовна Герман, — по-русски представилась ему эта самая старушка. Говорила она чисто, что сразу отличало человека, знавшего русский с детства.
И заговорила, заговорила обрадованно, словно век ждала этой минуты поговорить, отвести душу. В пять минут Александр узнал, что ее предки переселились в Россию еще в начале прошлого века, что отец был купцом, что дома они говорили только по-немецки, а на улице по-русски, что, когда переехали в Германию, все стало наоборот: на улице — немецкий, а дома — русский. Отец не хотел, чтобы дети забывали русский язык. Ее увезли из России в девятилетнем возрасте, но она все помнит. Помнит морозы. Потому что при 20 градусах дети не ходили в школу. Тогда на каланче вывешивались черные шары, и они, дети, все смотрели, есть шары или нет.
— Извините, — говорила она, — но воспоминания в основном кондитерские. Тут уж ничего не поделаешь, у всех детей сладкие воспоминания. Какие калачи были, а какие жаворонки из булочной приносили! И теперь непременно у нас калачи на пасху. Пост не соблюдаем, а калачи и обилие сладкого — обязательно. Объедаемся… А еще бульвары помню. Ходили гулять в Кремль. Царь-колокол, царь-пушка!.. А какой храм Христа Спасителя был! Что снаружи, что внутри — чудо из чудес. Как вспомню, душа слезами обливается…
Александр слушал не перебивая. Понимал: сладостно это путешествие в детство. «Дайте до детства плацкартный билет, — поет певица с нежным акцентом. Слезно поет. — Билетов нет, билетов нет…» А может, все-таки есть? Просто нужно, чтобы все совпало. И сладкое детство, и добрый родитель, помогавший не забывать прошлое, и такой вот терпеливый собеседник, готовый слушать наивные воспоминания и улыбаться понимающе.
