— Па, чего они смотрят на нас? — спросила Нелька.
— Кто смотрит?
— Да вон эти. — Она мотнула головой куда-то налево.
Александр оглянулся и сам уставился на трех женщин, сидевших за соседним столом. Точнее, уставился на одну — симпатичнейшую иностраночку в мягкой — так и хотелось потрогать, — серебристой курточке. Лишь мельком увидел рядом с ней сухощавую пожилую женщину с очками на тонком вытянутом лице и такую же пожилую, только без очков, круглолицую. И снова глаза его сами собой перебежали к серебристой курточке. Он смотрел на них, они, все три женщины, смотрели на него, и было в этом взаимном рассматривании что-то неестественное, беспокоящее.
— Ишь как они на тебя уставились! — сказал Борис.
— Почему на меня? Я человек женатый.
— Они же этого не знают.
— Ничего, посмотрят да перестанут.
Подошел официант, и Борис увлеченно начал заказывать разные блюда: и салатик, и осетринку, и что-нибудь бодрящее.
— На меня не рассчитывай, я за рулем, — сказал Александр.
— А ты? — спросил Борис Нельку.
— Я как все, — бодро ответила она.
— Рано еще как все-то, — проворчал Александр.
— Та-ак, и чего-нибудь еще этакое…
— Карпа возьмите, — посоветовал официант. — Прекрасный карп.
— Сто лет не ел карпа. Давайте. И еще кофеечек, и на десерт что-нибудь.
— Ушки возьмите.
— Что это такое? Впрочем, неважно, ушки так ушки. А? Чего еще? — оглядел он своих сотрапезников. Бросил быстрый взгляд на соседний стол. — Все смотрят. Небось завидуют.
— Твоему купеческому размаху, — сказал Александр.
— Мне можно, у меня сегодня праздник.
— Что хоть случилось-то?
— Вот закажем и пойдем покурим, — пообещал Борис.
Но пойти покурить им сразу не удалось. Только собрались, как официант принес в сачке, вложенном в блюдо, три больших живых карпа, спросил, подойдут ли такие. Все трое они потрогали карпов, словно умели определить, какими карпы будут зажаренными.
— Зачем их нам показывать? — пожал плечами Александр.
Официант не удостоил его ответа, ушел. Ответил Борис:
— Вероятно, здесь считается, что приятней есть того, с кем ты был знаком.
— Как я узнаю, этих ли они зажарили?
— Неважно. Главное — удовлетворить твое тщеславие и оправдать высокую стоимость блюда.
— На кой ты его заказывал, если высокая?
— Сегодня — особый день. — Он легко встал, дурашливо поклонился Нельке. — Мисс, мы вас оставим на пару минут.
В коридорчике при входе, где за широкой загородкой темнели пустые зевы раздевалки, топтался швейцар, и, поскольку уединиться больше было негде, Борис потянул Александра в туалет, пахнущий сладковатым освежителем воздуха. Там, прижав его в простенок между раковиной умывальника и эмалированным рукосушителем, висевшим на стене, заговорил горячо и сбивчиво:
