Он почти бежал по пустынной улице, удивляясь паническому состоянию, вдруг охватившему его. На углу остановился, чтобы прийти в себя, и понял: Саския! Вдруг глянула на него глазами Катрин, и он испугался, что ласковая мелодия, все время звучавшая в нем, умрет, переступи он порог этого дома.
Из полумглы пустынной улицы потянуло холодом. Александр поежился и пошел, заторопился. Шаги гулко звучали в тишине, и чудилось ему, что кто-то все идет следом, догоняет…
— Александр Сергеич!..
Он снова выругал немецкую педантичность, выбрался из-под теплой перины, оглядел пустую холодную комнату: вчера забыл прогреть батарею, не привык к таким процедурам. С уверенностью, что Луиза не обидится, начал не торопясь приводить себя в порядок.
— Сегодня идем в театр, — первое, что сказала Луиза, увидев его, побритого и умытого.
— Опять?!
— Вам вчера не понравилось?
Прозвучало это двусмысленно, и он промычал в ответ что-то бессвязное.
— У нас об этом «Фаусте» много говорят. Редкая пьеса.
— Редкая. Я такой еще не видел, — сказал он.
— А сегодня — опера. Точнее, две оперы. Одна немецкая, а другая — русская, Гоголя.
— Гоголь опер вроде бы не писал.
— Пьеса Гоголя «Женитьба», а музыка композитора Мусоргского. Вам будет интересно. — Она убежала на кухню, крикнула из-за двери: — Звонила Катрин.
Он промолчал.
— Я сказала, что вы еще спите. Или надо было разбудить? Почему вы молчите?
— А чего говорить? Правильно, что не разбудили.
— Катрин — хорошая девушка. Или вы не согласны?
— Почему, я согласен. Я со всем согласен.
Он почувствовал себя загнанным в угол. Так рыбешка, соблазнившаяся червячком, мечется на крючке, еще не понимая, что в ее положении остается или смириться и дать себя вытащить на песок, или же рвать жабры.
— Давайте хоть посуду помою, — смущенно сказал он, входя на кухню. — Должен же я что-то делать в доме?
— Пожалуйста! — запела Луиза так радостно, словно всю жизнь только и ждала этого предложения.
Он взял у нее поднос, понес к столу.
— А для вас есть сюрприз, — сказал сидевший за столом Уле и, блеснув металлическим зубом, заворошил газеты. — Вот, читайте.
Александр сразу увидел крупный заголовок: «Zu Gast in Oldenburg»[11]. И ниже — портрет. Он сам, собственной персоной, улыбающийся, довольный собой.
— Что это?
— Там все написано.
Статья начиналась рассказом о том, как он распространялся о сказках Пушкина, возмущался и говорил, что для того чтобы понять русских поэтов, надо читать их в подлиннике, а не в нелепых переводах. А дальше было все об Обществе содействия развитию отношений между народами ФРГ и СССР, о том, как оно активно работает, и приводился пример этой активности — приглашение Александра в гости.
