«Напустил холоду!» — обругал он себя и закрыл окно. Прошелся по мягкому паласу, вспомнив вдруг, что ведь во всем доме — сплошные паласы, нигде нет открытого пола. Но тут же и подумал: палас-то, наверное, дешевле паркета будет, того самого дубового, букового или иного, какой почти во всяком московском доме.
Теплый прием, оказанный ему здесь, как видно, сделал свое дело: теперь ему хотелось думать о Кнауэрах только хорошее. Повертел краник у батареи водяного отопления, подивившись, что он легко вертится и, самое главное, включается на любую температуру, какая нужна. И в умывальнике кран горячей воды работал так же, легко и точно выпуская воду нужной температуры. Сопоставляя все это с тем, что было у него дома, он разделся и забрался под пуховую перину, горой лежавшую на кровати. Поухмылялся, засыпая, что перину надо бы вроде не на себя, а под себя. Но Луиза сказала «укроешься периной»…
Ему показалось, что только закрыл глаза, как услышал стук в дверь.
— Александр Сергеич! — пела за дверью Луиза. — Пора вставать.
Глянул на часы — прошел точно один час. Обругав немецкую пунктуальность, начал одеваться.
Наскоро побрившись, вышел в центральный холл, увидел на столе чашки и миски.
— Когда мы были в Костроме, я говорила, что у нас вы будете голодать. — Луиза бегала из кухни к столу и обратно. — Но вы не бойтесь… Чувствуйте себя, как дома…
Он вспомнил, что и верно, было такое. Сидели за столом, по-русскому обычаю заставленным так, что уж больше и места не было, а мать все раздвигала тарелки, пытаясь пристроить еще хоть одну. Луиза тогда спрашивала: сколько же будет людей за столом? Александр ответил, что они только и будут. И Луиза сказала: у нас вы будете голодать. Он пропустил мимо ушей ту фразу, считая ее сказанной просто так, к слову, и теперь испугался, что Луиза все время будет беспокоиться, не мало ли ему еды, и счел нужным успокоить:
— Так это хорошо — не разъедаться-то, а то вон уж, — и погладил себя по наметившемуся под ремнем брюшку. Ему трудно было называть пожилую женщину просто по имени, без отчества, но у немцев величать не принято, и он заставил себя выговорить: — Луиза, сейчас тот случай, когда лучше, чтобы я не чувствовал себя, как дома. Мне хочется понять, как вы тут живете.
Она слушала его, остановившись, держа перед собой миску с какой-то зеленью, и глаза у нее были испуганны и печальны.
— Боже мой, как вы похожи!
— Да? — обрадованно спросил он, сразу подумав о Саскии.
