Лицо Элинор засияло при этих словах, она обернулась к своему спутнику и ожидала его сочувствия. Но Ричард не смотрел на нее, он рассеянно рассматривал дома на противоположной стороне улицы.
Он молчал несколько минут после того, как Элинор перестала говорит! а потом сказал вдруг:
— Скажите мне, милая моя, как вы расстались вчера с вашим отцом?
Мы обедали на бульваре, после обеда папа повел меня гулять очень далеко и обещал взять меня в театр, но когда мы возвращались домой, мы встретили двух джентльменов, друзей папа, которые остановили его и сказали, что он дал им слово идти с ними куда-то и уговорили его воротиться с ними.
— Воротиться с ними! Воротиться куда?
— Они пошли к каким-то большим каменным воротам, которые мы прошли несколько минут тому назад. Я знаю только, что они пошли в ту сторону, но куда они пошли я не знаю. Я стояла и смотрела, пока они не скрылись из виду.
— Какой наружности были эти два человека?
— Один из них был француз низенького роста, толстый и румяный, с усами и бородой, как император Луи-Наполеон; одет он был щегольски и с тростью, которою вертел, когда говорил с папа.
— Вы слышали, что он говорил?
— Нет, он говорил тихо и по-французски.
— Но ведь вы говорите по-французски, Элинор?
— Да, по не так, как говорят здесь. Здесь говорят так скоро, что трудно понимать.
— А другой мужчина, Нелль, какой был наружности?
— Самой неприятной. Он казался сердит, будто обижался, зачем пана не сдержал слова. Лицо его я почти не видала, я могла только заметить, что у него черные глаза и густые черные усы. Он был высок и дурно одет, мне так казалось, что он англичанин, хотя он не сказал ни слова.
— Не сказал ни слова! Стало быть, это француз уговорил вашего отца воротиться с ними?
— Да.
— И, по-видимому, очень этого желал?
— О, да, очень желал!
Ричард Торнтон пробормотал что-что сквозь сжатые зубы, что-то похожее на проклятие.
— Скажите мне, Элинор, — продолжал он. — Я знаю, что наш отец никогда не имел много денег. Вряд ли с ним были деньги вчера. Вам известно, были ли с ним деньги?
— Да, с ним было много денег.
— Что это значит — много? Верно, несколько фунтов?
— О, гораздо более, — отвечала Элинор. — С ним было сто фунтов — его фунтов новыми банковыми билетами, французскими. Эти деньги моя сестра, мистрис Баннистер, прислала ему на мое воспитание у мадам Марли.
— Мистрис Баннистер, — повторил Ричард. — Да, теперь помню. Мистрис Баннистер ваша сестра. Она, кажется, очень богата и была к вам добра? Если с вами случатся какие-нибудь неприятности, вы отправитесь к ней, я полагаю, Элинор?
