Запись оборвалась и началась снова.
— Лескова Ольга, двадцати двух лет от роду, — проговорил Тандаджи: на экране санитарка опять катила тележку по коридору, — на работу была принята полгода назад по королевской программе трудоустройства сирот. Работала то во вторую, то в ночную смены, по утрам училась, в этом году должна была закончить медицинский колледж. Соседок по общежитию уже опросили. Собиралась идти в медслужбу на фронт, горела этим, но с месяц назад передумала. Стала пропадать, не выходила на учебу, обзавелась деньгами. Как-то обмолвилась, что у нее появился мужчина, а две недели назад и вовсе написала заявление на академический отпуск с сохранением места в общежитии. Но после этого в комнате больше не появлялась и на звонки соседок не отвечала. Однако на работу выходила исправно.
Его слушали внимательно — пусть каждое ведомство проводило профильное расследование, но вся информация стекалась к Тандаджи, и основная следственная работа легла именно на внутреннюю разведку.
— Персонал лазарета описывает ее как трудолюбивую и исполнительную работницу, медлительную и не очень сообразительную, но чистоплотную и вежливую, — продолжал тидусс. — Никаких нареканий за время работы не было. Личное дело чистое. Ни капли магических способностей. Все возможные проверки Лесковой были пройдены, получены допуски под щиты дворцового комплекса, подписан магдоговор, который в случае покушения сразу же ликвидировал бы ее. Как мы видим, задержанный жив, следовательно, кровный договор подписывала лично Лескова и она же получала допуски под щиты.
— Значит, в какой-то момент санитарку Лескову сменил темный под ее личиной, — пробормотал Байдек.
— Львовский Константин Генрихович, — сухо уточнил Тандаджи, заложив руки за спину. — Родился в Рудлоге, в юности вместе с семьей переехал в Блакорию к деду по материнской линии. Блестяще закончил Высшую Блакорийскую магическую школу двадцать лет назад. Чуть больше восьми лет назад внезапно уволился из блакорийской армии, где служил боевым магом и делал прекрасную карьеру, и пропал. Весенцев, — обратился он к оператору, — сделай громче. Слышите акцент?
На экране санитарка шушукалась со старшей медсестрой, и сейчас, при усилении звука, в речи девушки стал заметен легкий блакорийский выговор.
— А сама Лескова по-рудложски говорила чисто. Мы опросили персонал, но никто не обратил внимания, что у Лесковой поменялась манера речи. Люди удивительно невнимательны.
