Ну, вот и встало все на свои места, зато теперь по-честному!
Я потеснее прижалась своим телом к супостату, вцепившись руками в его кафтан и незаметно, для впавшего в раж самодержца, расстёгивая его облачение.
— Вы совершенно правы, я забыла свое место, я о себе возомнила, — чтобы не вызывать лишней агрессии соглашалась я с государем.
— Да как ты смеешь царевича с панталыку сбивать? Настраивать его против родного отца? — продолжал гневаться царь.
Кафтан практически был расстегнут, я забралась ручками под него и начала оглаживать грудь и спину ЖДАНА. К чему теперь нам эти формальности. Мы же идем на сближение.
Царь, сам того не замечая, начал успокаиваться, уже не так рьяно тряся меня за плечи, а скорее, сжимая их и поглаживая, но при этом, не забывая высказывать мне претензии.
— Да как ты своим скудным умишком посмела замахнуться на царский престол! — переходя к оглаживанию моей спины и нацеливаясь на нижние рубежи, продолжал буйствовать самодержец.
— Конечно, скудным, каким еще умом я могла замахнуться на престол? — скидывая с царя кафтан и задирая подол вышитый красной нитью рубахи, соглашалась я.
— Казню, — нежно шептал мне супостат на ушко, помогая снимать с себя мешающую движению мужских рук рубаху и таки добравшись до моей попы.
— Конечно, казнишь, — скидывая лямки моего сарафана с плеч и освобождаясь от него, покорно соглашалась я с венценосным. — Я даже настаиваю на этом! — прижимаясь всем телом к почти обнаженному царю, шептала ему в ответ.
Вдруг, государь-батюшка очень, я бы сказала, чувствительно, обеими руками сжал мою попу и поднял на меня ошалевшие глаза. Его накрыло осознание реальности происходящего, и он попытался отпрыгнуть от меня. Тпру, зорька! Схватила я левой рукой ретивого жеребца за самое дорогое. Не тут-то было! А судя по состоянию органа, который находился в моей левой руке, царь-батюшка, остался к нашим с ним обнимашкам далеко неравнодушным. Это подстегнула мое самолюбие.
— Мария Васильевна, что Вы себе позволяете? — резко перешел на официальный тон супостат, попискивая фальцетом.
— Как Мария Васильевна я себе ничегошеньки не позволяю, — заверила я самодержца, трепетно держа в левой руке «главное достояние» тридесятого царства. — А вот как девка, забывшая свое место, приживалка, возомнившая о себе скудным своим умишком, я позволяю себе АБСОЛЮТНО ВСЕ!!!
И в доказательство своих слов я правой рукой разорвала себе ворот на прикрывающей меня рубахе, оголила одно плечико и посильнее сжала левую руку. Государь, как в сказках рассказывают, взвыл нечеловеческим голосом и решил мириться.
