— Это ты, что ли, на трон захотел, кот блудливый, а меня в казематы? — шипел на сына родитель.
Тут я вступилась за партнера по игре, оттягивая на себя часть внимания.
— Ну, зачем же такие радикальные меры? Достаточно, если Ждан Годинович согласится съездить в отпуск на неопределенный срок с целью отдыха или лечения на южные границы тридесятого царства. Идеальна была бы поездка на море. У вас в царстве есть море? — обратилась я снова исключительно к Елисею.
В царенке на моих глазах начал открываться актерский талант. Он преобразился в уверенного и немного вальяжного молодого человека, твердо стоящего на ногах и имеющего неограниченные возможности. Мы с бабулями залюбовались.
— Да, конечно, — отрапортовал косенький. — На наших южных гланицах находится Чельвонное моле. На его побележье постлоена цалская летняя лезиденция для отдыха и молских плогулок. Она замечательно подойдет для таких целей.
Я захлопала в ладоши и воскликнула: — Как же здорово все получается! Царевич, когда же мы определим дату твоего восшествия на престол?
Этого нахальства супостат уже не стерпел, подошел ко мне вплотную, схватил за руку и тоном, не терпящим возражений, пригласил пройти на переговоры в другую горницу. КАК ЖЕ ИНТЕРЕСНО! Вот теперь-то ты от меня никуда не денешься!!!
Я с грацией перепуганной медведицы, затравленно оглядываясь на бабусек и Елисея, покосолапила за доведенным до точки кипения мужиком. Этот самовар пыхтел, не переставая, пока пересек коридор, пока заталкивал меня в открытую дверь, пока самолично проследил, чтобы у двери встали двое стрельцов и никого не пускали. Попав, не самым интеллигентным образом, в горницу, решила оглядеть новое место боя. Мне все понравилось: помещение просторное, светлое, нигде не спрячешься, никуда не убежишь. Главное, не спугнуть этого чайника!
Я встала посреди комнаты, приняла испуганный вид, прижав руки к груди и теребя в них платочек. Царь с грохотом, так что полетела штукатурка, закрыл дверь и широким шагом направился прямо ко мне. Боясь переборщить в своей актерской игре, решила пока не пускать слезу.
— Ты что же это, девка, мне сына баламутишь? — уже никого не опасаясь, начал орать во всю свою луженую глотку хорошо поставленным голосом государь тридесятого царства, схватив меня за плечи и при этом, методично так, потрясывая.
Я сцепила зубы, дабы не прикусить нечаянно в этой тряске язык, и ждала окончания царской партии.
— Ты какими мыслями моему сыну голову забиваешь, тебя для какого дела сюда вызвали, а ты место свое забыла? Ты что тут о себе возомнила, приживалка?
