На том и сошлись.
Откланявшись, мы вышли с боярского двора. Погода радовала, был теплый летний вечер. Уставшие, но довольные мы побрели в родимый терем. Я шла молча, анализировала произошедший с девчонками разговор, когда обнаружила что рядом со мной идет Любомир, держа своего боевого коня под уздцы. Баба Яга и Елисей ушли далеко вперед, охраняющие нас конники держались на почтенном расстоянии.
Мои думы начали перетекать к совершенно другому объекту размышления. Видимо, сказывалось пережитое напряжение, мысли текли вяло, невольно фиксируя происходящее.
Надо же, раньше присутствие этого мужчины вызывало во мне необузданное кокетство, сбивало дыхание, будоражило низменные желания. А теперь я вижу перед собой яркий образец мужественности, сексуальности, обаятельности и привлекательности, а в голове звучит только немецкая речь: «киндер, кюхе, кирхе». Даже мой природный оптимизм и авантюризм забились под лавку и настойчиво шепчут: «Оно тебе надо? Ты же себе все зубы пообломаешь, перевоспитывая этого солдафона! Борьба за равные права женщин заранее проиграна!». Вот и загрустила я, убеждаясь в правоте русской народной пословицы «близок локоток, да не укусишь».
— Мария Васильевна, Вас кто-то обидел, что вы в такой печали? — заглядывая мне в глаза, спросил Любомир.
Как будто и не было наших разборок на почве ревности? Воин решил сменить тактику? Ну, и как я буду выбираться с этого поля боя?
— Никто не обидел Любомир Батькович, — официально ответила я, — просто мыслей много по вверенному мне царем-батюшкой делу, вот и задумалась.
— Может, я Вам чем-то могу помочь? — не отставал конник.
— Конечно, можете, только я пока не знаю чем, — уходила я от ответа.
— Значит, не доверяете, — пришел к собственным выводам вояка.
И надо сказать, правильные выводы сделал. Еще неизвестно, Марфа действительно пропала, не оставляя следов, или вы, конники, их профессионально замели?
— Ну что, Вы надумали, право слово! — гнула я свою линию.
Мы шли мимо какого-то темного переулка. Вдруг Любомир легко подхватив меня за талию, внес в него и прижал к деревянной стене. Лошадь, что секунду назад держал вой за поводья, ловко поймал другой конник и, делая вид, что так и должно быть, проследовал дальше. Я, немного испугавшись, начала извиваться в сильных руках.
— Тихо, тихо, хорошая моя, я тебя не обижу, — нежно зашептал мне Любомир.
Это он, что меня так назвал? Опешив, я перестала сопротивляться. Подняла голову, пытаясь понять, зачем меня сюда принесли. Увидев, что я успокоилась, Любомир, как мне показалось, нехотя убрал руки с моей талии и отступил на шаг назад.
