И, как и Валериос Стаис, он был ошеломлен увиденным. Однако, в отличие от Стаиса, Прайс получил возможность разглядеть куда больше деталей механизма в тех местах, где известковая корка была счищена: большое зубчатое колесо с четырьмя спицами, которое вполне уместно смотрелось бы в велосипеде, гравированный диск с градуированной шкалой, не слишком отличающейся от той, что в юности зачаровывала его в вольтметре, и маленькие шестеренки позади, похожие на те, что имеются в наручных часах.
Он снова и снова изучал фрагменты в поисках хотя бы крошечного намека, ключа, который пропустили прошлые исследователи. Каждый день он приходил в музей по раскаленным улицам и сразу же устремлялся в хранилище. Он исследовал все видимые детали сокровища, измерял его, обсчитывал, описывал. Он сопоставлял неровные края, пытаясь понять, как разные фрагменты соотносились друг с другом.
Тем летом в Афинах оказался специалист по греческим надписям Георг Стамирес. Прайс привлек и его, чтобы помочь перевести читаемые фрагменты надписей, в особенности те кусочки, что открылись в ходе последней чистки. Если Своронос смог прочитать 220 букв, Теофанидис довел их число до 350, то Стамирес смог расшифровать почти 800. Надпись датировалась I в. до н. э.
Проведя обмеры, Прайс заключил, что обломки не являются разрозненными частями некоего более крупного механизма, как предполагали ранее, но хорошо подходят друг к другу и составляют полное устройство или по крайней мере большую его часть. И он понял, что шкалы и пластины в плоских фрагментах не были сплющены и смещены давлением воды. Шестеренки в этих фрагментах находились фактически на своих первоначальных позициях – весь механизм был довольно плоским. Стало возможно посмотреть, как работали отдельные шестерни, а не просто строить расплывчатые догадки о назначении прибора.
Как и Ион Теофанидис, Периклес Редиадис и Альберт Рем, Прайс полагал, что механизм изначально хранился в прямоугольной деревянной шкатулке. В его представлении он мог походить на тонкой работы часы XVIII в. На переднем плане был большой центральный диск, диаметром почти такой же, как вся шкатулка, а на оборотной стороне – еще два диска одинакового размера, расположенные друг над другом. Сзади и спереди сохранились следы маленьких дверец, сделанных из бронзовых пластин. Вся сохранившаяся поверхность дверец, а также передняя и задняя поверхности шкатулки были покрыты надписями, выгравированными на бронзе.
