– Ты был так напуган, – говорит мама мягко. – Я прочитала так много историй о
приемных детях. Я представляла столько различных сценариев, но ничего похожего на
тебя. Я думала, что самым нашим тяжким испытанием будет младенец, которому нужен
будет уход, или малыш с отклонениями в развитии. Но ты... ты отказывался говорить. Ты
никому не позволял прикасаться к себе. Бонни рассказала мне позже – значительно позже
– что социальный работник в больнице настаивал на том, чтобы тебя отправили в
спецучереждение. Она даже угрожала получить постановление суда, но Бонни встала
перед ней и сказала ей прямо в лицо, чтобы та попыталась.
Я сижу совершенно неподвижно. Я ничего этого не знал.
Я мысленно стираю все, что знаю о своей жизни, и пытаюсь представить себе
жизнь в приюте.
И не могу. Все, что я вижу перед собой – это тюрьма, где мы расстались с Джимом
Мерфи, и, думаю, разница была бы невелика.
Я сглатываю.
– Мне жаль.
– За что ты извиняешься?
Кристин поднимается из кресла и садится рядом со мной на диван. Она берет меня
за руку и держит между своими ладонями.
– Когда ты убежал в дом к Деклану в тот первый день... ох, мы так перепугались.
Джефф думал, что мы совершили ошибку. Я так боялась позвонить Бонни, потому что
была уверена, что тебя заберут и пошлют куда-нибудь еще. А когда мы нашли тебя у
Деклана, и обнаружили, что вы играете в Лего... – Ее голос обрывается. Одна рука
прижата к груди, а глаза закрыты.
– Что? – спрашиваю я мягко.
Ее голос звучит так тихо.
– Я никогда не забуду выражения твоего лица. То, как ты отбросил Лего и
попятился от них. Я никогда не видела такого выражения лица ни у одного ребенка, и, надеюсь, никогда больше не увижу.
Я помню те моменты. Тот первый день, когда мой мир перевернулся, когда ожоги от
газовой конфорки все еще были горячими и розовыми под бинтами. Я отбросил те
детальки Лего, потому что боялся, что со мной сделают что-то похуже того, что делал мой
отец, например отрубят мне руки. Я ничего не знал об играх, но слишком много о
последствиях.
Меня не наказали. Меня даже не заставили тут же покинуть комнату Деклана.
Кристин просто села рядом с нами и тоже начала строить.
Я думаю о Мэтью и его истории о Ниле, о его приемном отце. Смотрю на маму. У
нее такие добрые глаза. Она всем желает только лучшего.
