никогда себя не рассматриваю. Шрамов много и они все разные. Ожоги от плиты. Толстая
белая линия от пореза ножом, который, вероятно, нужно было зашивать, но что так и не
было сделано. Маленькие розовые пятна там, где меня жгли спичкой или зажигалкой.
Введенные под кожу чернила там, где мой отец хотел убедиться, что его послание
действительно останется со мной навечно.
Так же, как и вид Джима Мерфи, эти отметины мне знакомы, но в то же время и
нет. Я смотрю на них так долго, что начинает казаться, что я смотрю на кого-то другого.
– Рев. Мы закончили.
Я поднимаю взгляд на Деклана и он выглядит... помятым. Мой взгляд падает на
стол, где они сидели, но его отца уже нет.
– Ты в порядке? – спрашиваю я.
– Ага.
И он просто направляется к двери.
Он больше ничего не говорит, пока мы не выписываемся, не получаем назад наши
вещи и не покидаем здание. Солнце начало садиться, принося с собой прохладу. Когда
воздух касается моих рук, я не хочу надевать свитер. Я хочу вытянуть руки и чувствовать
его.
Я чувствую себя дураком, идущим рядом со своим другом, который так очевидно
«переживает Что-то Из Ряда Вон». Когда мы подходим к парковке, он вытаскивает ключи
из кармана и протягивает мне.
– Можешь сесть за руль?
Я не задаю лишних вопросов; просто обхватываю пальцами металл.
– Конечно.
Он избегает смотреть на меня, пока мы, наконец, не садимся в машину.
– Ты не надел снова свой свитер.
– Знаю. – Я завожу мотор и переключаю скорость. – Ты голоден? Я сказал маме, что мы, возможно, не приедем к ужину.
Она знает, где мы. Я больше не могу им врать, и я знаю, что она не скажет маме
Деклана.
– Нет. – Он смотрит на заходящее солнце. Затем переводит взгляд на меня. – Если
хочешь остановиться, я не против.
– Я в порядке.
Когда мы выезжаем на шоссе, он, наконец, произносит:
– Не знаю, чего я ожидал. Думаю, я превратил его в какого-то монстра в своем
сознании. Если в этом есть какой-то смысл. – Он смотрит на меня и не ждет ответа. –
Конечно же, есть. Но я так волновался, что он не захочет меня видеть, что все это время он
винил меня. Но он не винил. Он винит себя. И он так несчастен. Я не ожидал, что он будет
так несчастен. – Деклан трет ладонями лицо. – Он просто человек, который облажался, Рев. Он просто... просто человек. Не думаю, что я когда – Либо осознавал это. Это глупо?
– Нет, – говорю я.
Деклан больше ничего не говорит. В машине постепенно становится темнее, по
