— Ну и ну, — заметил я, — просто в голове не укладывается, что для продажи изделий собственных рук человеку может потребоваться столько всевозможных разрешений и дозволений, я уж не говорю о пустой трате времени.
Нецтлин, насколько позволяла его ноша, пожал плечами.
— Как мне известно, всякого рода волокиты в таких делах хватало и в ту пору, когда городом правил Мотекусома. Так или иначе, это разрешение освобождает нас от принудительных общественных работ, к которым белые норовят привлечь каждого, не имеющего определённого занятия.
— А почему ты решил заняться именно плетением корзин? — спросил я.
— Как почему? Именно этим мы с Ситлали занимались дома, в Тепице. Камыши и тростник, которые мы собирали в солоноватых болотах на севере, не слишком отличаются от тех, что растут здесь, по краям озера. По правде говоря, вдоль здешнего побережья, кроме болотной травы, ничего и не растёт, хотя мне рассказывали, что когда-то здесь была плодородная зелёная долина.
— Вот-вот, — кивнул я, — а нынче всё провоняло тиной и плесенью.
— По ночам, — продолжил Нецтлин, — я без устали брожу в грязи, собирая тростник, а днём торгую на рынке. Ситлали, в то время как я продаю готовые изделия, плетёт из собранного мной тростника новые корзины, так что товар у нас не кончается. Расходятся наши корзины хорошо, потому что они плотнее местных и более красивого плетения. Особенно охотно их приобретают для испанских домохозяев.
Последние слова вызвали у меня особый интерес.
— О, так, стало быть, вы имеете дело с испанцами! Наверное, и их язык выучили?
— Разве что самую малость, — ответил Нецтлин без особого сожаления. — Я имею дело не с самими испанцами, а с их слугами. Поварами и поварятами, прачками и садовниками. Все они из нашего народа, так что мне нет никакой надобности в попугайском языке чужеземцев.
Мне, однако, подумалось, что завести дружбу с домашней прислугой было бы для моих целей, пожалуй, даже полезнее, чем познакомиться с кем-нибудь из господ.
— Да и вообще, — продолжил Нецтлин. — Мы с Ситлали зарабатываем гораздо больше, чем большинство соседей по нашему баррио. Едим мясо или рыбу самое меньшее два раза в месяц, а однажды даже отведали диковинный и очень дорогой заморский фрукт, который испанцы называют лимоном.
— И это предел твоих мечтаний, куатль Нецтлин? — спросил я. — Плести корзины и продавать их на рынке?
— Но я всю жизнь только этим и занимался, — отозвался корзинщик с искренним удивлением. — Чего мне ещё желать?
