Потом каменщики возвели каменные храмы другим богам и богиням мешикатль — всем, я думаю, хотя некоторым из мелких божков пришлось довольствоваться одним храмом на троих-четверых. Среди множества мешикатль, пришедших на север с моим дядей, имелись и жрецы этих богов. В первые годы они работали наряду со строителями, и работали не менее усердно, не покладая рук. Потом, когда у их богов, а стало быть, и у них, появились храмы, жрецы занялись своими прямыми обязанностями, в число коих входило и преподавание в построенных вслед за храмами школах. Но зодчие на этом не успокоились, а перешли к строительству других, не столь заметных, но необходимых для жизни любого цивилизованного города зданий — амбаров, мастерских, складов, арсеналов и тому подобного. Кроме того, они наладили доставку с гор брёвен для себя и всех тех ацтеков, которые захотели сменить тростниковые хижины на удобные, прочные дома. А к этому стремились почти все, не считая очень немногих недовольных, вечно брюзжащих бездельников, предпочитавших прежний, убогий образ жизни.
Когда я говорю, что «мешикатль сделали то или это», то вовсе не имею в виду, будто всё это они сделали исключительно собственными руками, без чьей-либо помощи. Ничего подобного — каждой группе мастеров, будь то добытчики камня, строители или плотники, помогала целая толпа наших мужчин, а в лёгких работах участвовали даже женщины и дети. Мешикатль показывали ацтекам, как правильно делать то, что требовалось, руководили работами, бранили нерадивых, хвалили отличившихся и не ослабляли усилий до тех пор, пока по прошествии времени мои соплеменники не научились делать множество новых вещей самостоятельно. Я сам задолго до получения второго имени таскал лёгкие грузы, приносил инструменты, раздавал работникам еду и воду. Женщины и девочки, учившиеся ткачеству и шитью, осваивали хлопок и перья — новые материалы, значительно более тонкие, чем привычные для них пальмовые волокна.
Когда подходил конец рабочего дня, наставники мешикатль не распускали ацтеков по домам — валяться по циновкам, напившись перебродившего кокосового молока, но передавали их на попечение мастеров воинских искусств. Те, замечу, тоже весь день трудились в поте лица, но казались совершенно неутомимыми. Они обучали наших мужчин становиться в шеренгу, маршировать строем, обучали их мастерству, — а точнее сказать, искусству! — обращения с обсидиановым мечом макуауитль, копьём, луком и стрелами и, наконец, манёврам и тактике ведения боя. Женщины и девушки, разумеется, к этой учёбе не привлекались, но справедливости ради стоит заметить, что, в отличие от мужчин, лишь немногие из них были склонны к пьянству и безделью. Мальчикам, включая меня, не терпелось начать учиться военному делу, однако это разрешалось лишь тем, кто уже получил право носить набедренную повязку.
