В то же самое время другие мешикатль приводили в порядок и вовсю усовершенствовали существовавшую в Ацтлане оросительную систему. Каналы, с незапамятных времён пересекавшие наш остров, расширили, очистили от мусора и облицевали камнем. Новые каналы, прорытые вокруг озера, позволили отвести прочь старую гнилую воду и подвести свежую, из речушек, протекавших в глубине суши. Поскольку речная вода всё же смешивалась с морской, озеро осталось солоноватым, но теперь оно уже не было стоялым, и окружавшие его болота стали постепенно осушаться. Это со временем привело к исчезновению ночных туманов и уменьшению числа жалящих насекомых, после чего болотные духи почти успокоились и насылали свою зловредную лихорадку на одного-двух жителей Ацтлана в год, не больше. Что, замечу, стало подтверждением правоты наших целителей.
Покончив с дворцом, каменщики перешли к строительству каменного храма покровительницы города богини Койолшауки и возвели строение, посрамившее прежнее святилище. Новый храм получился столь величественным и красивым, что Миксцин проворчал:
— Теперь я жалею о том, что отволок в Теночтитлан камень с изображением богини. Зачем это было делать, коли у нас самих есть храм, достойный её возвышенной красоты и величия.
— Ты говоришь глупости, — возразила моя мать. — Если бы ты в своё время этого не сделал, у нас бы теперь не было прекрасного храма. Ни храма, ни всего остального, чем пожаловал нас Мотекусома в ответ на твоё подношение.
Дядюшка поворчал ещё немного — он не любил, когда ему перечили, — но вынужден был признать, что сестра права.
Потом каменщики, способом, который мы все сочли весьма интересным, хитроумным и практичным, возвели тламанакали. Пока каменотёсы укладывали наружные плиты, создавая из них оболочку пирамиды, простые работники стаскивали отовсюду землю, гальку, глину, древесину, даже всевозможный мусор, загружали всё это внутрь каменной оболочки и плотно утрамбовывали. Итогом этой кропотливой работы стала вознёсшаяся над городом идеальной формы пирамида, казавшаяся высеченной из сплошного массива сияющего известняка. Она была так велика, что на её вершине размещались два маленьких храма — один посвящённый Уицилопочтли, а другой богу дождя Тлалоку, — к которым вдоль одной из граней вела широкая лестница, предназначенная для бесчисленных жрецов, их помощников, сановников и тех, кому в будущем предстояло подняться по этим ступеням, дабы быть принесёнными в жертву богам. Не стану утверждать, будто наша тламанакали была такой же величественной, как прославленная Великая Пирамида в Теночтитлане, — этой, последней, я, разумеется, никогда не видел, — но наша, несомненно, являлась самым великолепным сооружением, возведённым где-либо к северу от земель мешикатль.
