НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ВЕДОМСТВЕ «ВНУТРЕННИХ ДЕЛ»
Вообще-то разбойники и прочие «антиобщественные элементы» — статья особая, и очерки эти не о них. Но, с другой стороны, жизнь так изменчива. Сегодня тот или иной субъект — враг внутренний, а завтра, глядишь... Помнится, искали на Москве Гришку Отрепьева, а он через несколько лет явился в Кремль сам, из-за границы, с иностранной свитой, и отрекомендовался царевичем Димитрием. А сейчас, в обстановке содружества по мародёрству, разве можно уверенно провести чёткую грань? Из кого, далее, вербуют свою клиентуру иностранные разведки? Конечно, не только из них, но и из них тоже. Да и занимались и «внешними» и «внутренними» врагами на ранней стадии существования государства зачастую одни и те же люди. Так что резоны есть. Хотя я вовсе не собираюсь ставить всех «разбойников» на одну доску. Были среди них грабители, «не взирая на лица», но были и грабители грабителей, за кем в литературе закрепилось прозвище благородных разбойников — самочинных вершителей праведного суда и восстановителей справедливости в условиях государственно-правового беспредела. Имена таких людей хранятся в памяти любого народа. У словаков это, например, Юрай Яношик, у грузин — Арсен Одзелашвили, у украинцев — Олекса Довбуш и Устин Кармалюк, у русских — Ермак и Степан Разин, Рыжанко и Тришка Сибиряк, Иван Фаддеич и Рощин...
Но вернёмся в эпоху Владимира. Летопись сообщает, что при нём не только усилилась военная мощь и возрос международный авторитет Киевской Руси, но и участились разбои. Читатели, конечно, помнят былину об Илье Муромце и Соловье-разбойнике, рассказывающую, каково было в те времена добираться до стольного Киева:
Прямоезжая ль дорожка да заколодела,
Заколодела й дорожка, й замуравела,
Замуравела й дорожка ровно й тридцать лет:
Там ни конницей никто ведь не проезживал,
Да й пехотой никто ведь не прохаживал,
Да й ни птица чёрный ворон не пролётывал,
Там ни пёстрый зверь ведь не прорыскивал.
Так вот. Оказывается, что всё это правда. Разбойников, между прочим, поощряли к занятию их неблаговидным ремеслом действовавшие тогда правовые нормы. За разбой не казнили, а взимали денежный штраф в пользу князя (виру, или продажу) и потерпевших (головничество, или урок). Когда преступность стала близка к беспределу (то есть достигла уровня, соотносимого с нынешним), то епископы-греки, воспитанные на иной юрисдикции, стали докучать князю: «Почто не казниши их?» — «Боюся греха», — отвечал тот. «Ты поставлен от Бога казнить злых и миловать добрых, — объяснили ему пастыри. — Достоит ти казнити разбойника, но со испытом» (то есть, установив вину). Владимир согласился и начал действовать. (На радзивилловской миниатюре изображена казнь одного из разбойников. В силки княжеских правоохранительных органов попал довольно плотный молодец без каких-либо следов раскаяния на лице. Юный палач над ним грациозно взмахивает громадным ятаганом). Но тут епископы и «старцы» повели другую речь: «Рать многа. Оже вира, то на оружьи и на коних буди» (Война идёт беспрестанно. Если будут штрафы, пригодятся на покупку оружия и коней). Почти не прекращавшиеся военные столкновения на юго-восточных, южных, юго-западных рубежах и многочисленные походы требовали внимания к войску, вооружать его приходилось за счёт взносов от пойманных преступников. Владимир согласился: «Тако буди». И вернулся к прежнему порядку — не казнить, а штрафовать.
