Старец представлял в Белгороде, если можно так выразиться, народную контрразведку, иначе — один из тех способов борьбы с врагом и обеспечения государственной и общественной безопасности, которые народ выковывал веками, опираясь на опыт предков, и которым общественное устройство средневековой Руси позволяло порой проявляться достаточно ярко. (В чём мы ещё сможем убедиться). Если личности древнерусских разведчиков, о которых мы говорили выше, вызывали к себе неоднозначное, а то и прямо отрицательное отношение, то белгородский старец вполне достоин сравнения с ангелом. Ибо искренне и усердно, не за страх (и не за награду), а за совесть послужил он родной земле.
Художник Радзивилловской летописи, видимо, был того же мнения и на этот раз не поскупился на иллюстрации, посвятив операции «Белгородский кисель» целых три «картинки». На первой из них он изобразил многолюдное вече на городской площади, символизированное крепостной башней (возможно, вече проходило под стенами детинца). По характеру лиц и жестикуляции персонажей можно догадаться, что миниатюрист неодобрительно отнёсся к намерению жителей пойти на капитуляцию. А у правой башенки стоит, вероятно, интересующий нас человек. Этот почтенный благообразный старец полуотвернулся от всех и как бы в недоумении разводит руками. Он один явно не согласен с происходящим. Но если в значении этой фигуры ещё можно сомневаться, то на следующей миниатюре всё совершенно понятно. В центре города, у башни, высится в позе трибуна весьма моложавый и симпатичный хранитель заветов и остроумия предков. Энергичным жестом, непременным атрибутом вождей всех времён, он воодушевляет земляков на совершение подвига интеллектуального отпора врагу. «Земляки» постарше, и даже вовсе лысые и седобородые, в восторге «едиными усты» воздают хвалу спасителю народа и указывают на него руками (мол, се, человек!). Девица (?) и отрок с энтузиазмом претворяют руководящие указания в жизнь (сливают цежь и сыту в кади). Перед нами, словом, типичное «парадное полотно», жанр которого, оказывается, был известен на Руси очень давно. Наконец, на последней «картинке», посвящённой «дезинформации века», представлены кульминация и эффект гениальной операции, проведённой под руководством человека, оставшегося в памяти потомства под именем Старца. Два печенега с корчагами под мышкой ждут, пока юноша сварит им на огне кисель. А печенежский князь в предстоянии слуг с аппетитом хлебает ложкой дары Белгородщины (то есть овеществлённую дезинформацию)...
