– Как там птицы? – спросила я, когда мы зашагали.
Он улыбнулся, поднял указательный палец и понизил голос.
– Запомни мои слова, Алекс. Однажды сойки захватят мир. Они будут нашими хозяевами, лидерами, и мы будем им преклоняться.
Я представила синюю сойку в Овальном кабинете, в маленьком сером костюме и в галстуке в красно–синюю полоску. Его пернатая голова была опущена, он думал над отчетом, который его секретарь – кардинал – оставил на столе рано утром. Сойка взял серебряную ручку, обхватил ее крылом, а слуга – человек – принес поднос с чаем и печеньем, нет, червями, и опустил рядом с птицей–президентом. Я рассмеялась над сценой в моей голове и Мартином, подавшим идею. Мне нравилось, как он мог от серьезного переходить к забавному за миг, понимая, что именно в тот момент было необходимым.
– Я буду считать, что меня предупредили, что синяя сойка всех захватит.
– Это кустарниковая сойка. И никому не говорил о моих теориях заговора, ладно? Они могут подумать, что я безумен, – сказал он, покрутив пальцем у виска, показывая чокнутого.
– Твой секрет с сойками я сохраню, – игриво сказала я, но это быстро пропало, когда я подумала, что моя тайна перестала быть тайной. Он знал, Т.С. знала, Майя знала, Пересмешники знали. Если я пройду тот суд, узнает больше людей. Все узнают. – Спасибо, Мартин, – сказала я у двери актового зала. Там будет открыто. Как всегда. Так было в Фемиде. Но я не пригласила его войти, а он не просил об этом.
– Я тут подожду, – он указал на толстый дуб в тридцати футах от двери, ветки уже были голыми. – Я посижу на траве, закончу ставить французские глаголы в давнопрошедшее время, а когда ты закончишь, сделаешь вид, что встретила меня впервые за ночь, а не что я тебя ждал. И я провожу тебя обратно.
– Но тут холодно, – сказала я.
– Я утеплился, – он указал на свой флисовый свитер.
– Ты не обязан меня ждать, – сказала я.
– Знаю, – отозвался он.
– Ты не обязан, – повторила я.
– Но я хочу. Я буду тут, ладно?
Я кивнула и прошла в актовый зал. Там было тихо, темно, он был моим, и я не включила свет, чтобы не привлечь внимание остальных, что я была тут. Я могла играть без света. Я прогнала все лишнее из головы. Эми, Илана, Пол Око, ресивер, Бесчестные, театральный кружок, моя сестра, яблоко на ужин, та ночь, даже Мартин под деревом на холодной и твердой земле, – все это стало паром. Я устроилась за пианино в своем убежище. Это был дом, это была я. Это я делала. Это была я до, во время и после той ночи.
