Черный рюкзак на плече, линялые джинсы, ремень с заклепками, короткие сапожки из светлой замши на каблуке – причина очередной ссоры с матерью, – любимая голубая куртка и черная водолазка… Неизменный «джентльменский набор» – правда, если верить Клер, дочь каждое утро тратила на его составление не меньше получаса. Она оторвалась от группки одноклассников, остановившихся на улице, напротив входа в лицей; кое-кто задымил сигаретой. Приблизившись к столику, за которым сидел Лоран, она опустила на пол тяжелый рюкзак и сказала:
– Ну как, книгопродавец, много напродавал?
– А поцеловать меня ты не хочешь?
– Поцелую, только потом. – Она повернулась лицом к улице. – Устала, ужас. Семь уроков сегодня было, прикинь. Тебе не понять.
– Где уж мне, – согласился Лоран.
– Пить хочу, умираю. Реально, у меня обезвоживание. Закажи мне пиво с лимонадом.
– Ни за что. Спиртное? Ребенку? У всех на глазах? Исключено. Лимонад будешь?
– Ну, давай лимонад.
К ним подошел официант.
– Мадемуазель что-нибудь желает?
– Лимонад, пожалуйста. С двумя кубиками льда и одним ломтиком лимона. И соломинку.
– Никаких проблем, мадемуазель, – проговорил официант, окидывая Лорана ироническим взглядом.
Хлоя еще раз покосилась на улицу и снова повернулась к отцу.
– Ты что, кого-то ждешь?
– Никого. С чего ты взял? – воинственно вскинулась она.
– Да ни с чего. Я суп сварил.
– Ты гений! Лучше тебя никто мясной суп не варит. Бертран всю зиму пытается, но у него ничего не получается. Козлина!
– Не ругайся, пожалуйста.
Хлоя ничего не ответила и опять повернулась в сторону лицея. Бертраном звали нового сожителя Клер. Он работал фотографом и специализировался на кулинарной съемке. В клиентах у него числились и лучшие парижские рестораторы, и производители быстрозамороженных полуфабрикатов. Наверное, Бертран мечтал стать новым Ричардом Аведоном или Ги Бурденом и снимать знаменитостей и манекенщиц, но пока ему приходилось довольствоваться ростбифами с гарниром из лисичек, а то и треской под белым соусом. Тем не менее у него была своя компания, в которой работало шесть сотрудников, и, успешно подмяв под себя весь фоторынок высокой кухни, деньгу он греб лопатой. Он ничего не читал: ни художественной литературы, ни документальной – ничего. Только журналы по кулинарии и фотоискусству.
Лоран посмотрел на дочь. Безупречный профиль, минимум косметики. Прямой нос, выдающий решительность характера без грубости. Миндалевидные глаза, узенькие брови, красиво очерченные губы. Какая она стала хорошенькая! От матери ей достались изящные руки с такими тонкими запястьями, что в часовом ремешке приходилось пробивать две дополнительные дырки.
