А начинались эти гигантские транспортные артерии, как мы видим, в уютной детской, в учебных комнатах, куда приходили на уроки к наследнику престола историк Василий Ключевский, композитор Цезарь Кюи, другие выдающиеся деятели русской культуры…
Полковник или государь?
Исследователи давно обратили внимание на странный парадокс. Среди множества отзывов о последнем императоре самые отрицательные, самые карикатурные принадлежат не врагам, а ближайшим родственникам, министрам, генералам, на погонах которых вензеля императора…
— Царь горячо любит Россию… — уверял всех марксист Петр Струве, приехавший повидаться с Николаем II…
А вот Керенский, навещавший уже отрекшегося от престола царя, долго размышлял, как ему нужно обращаться к нему. Когда Керенский подошел к Николаю II, тот пилил дрова.
Отложив пилу, отставной император поздоровался с Керенским.
"Я хотел сказать "полковник", но в это время он на меня так взглянул своими дивными глазами, что я невольно сказал "Ваше Величество". Сейчас же, заметив мое смущение, Государь по своей чуткости, которую я тоже понял, стал говорить со мной еще более благожелательно. Это в свою очередь еще больше заставило меня почувствовать всю ту пропасть, которая нас отделяла".
"Я полюбил государя…" — вторит этим воспоминаниям эмиссар Временного правительства Панкратов, приставленный стеречь царя.
"Свои" же, приближенные, оценивая Николая II, не жалели уничижительных эпитетов…
"Что это за человек? — писал в дневнике великий князь Николай Михайлович. — Он мне противен, а я его все-таки люблю, так как он души недурной, сын своего отца и матери, может быть, люблю по рикошету, но что за душонка?"
"Ничтожный, а потому бесчувственный император, — говорил Ю. Витте. — Громкие фразы, честность и благородство существуют только напоказ, так сказать, для царских выходов, а внутри души мелкое коварство, ребяческая хитрость, пугливая лживость…"
Конечно, тут можно сказать, что как раз эти люди из ближайшего окружения государя, в отличие от Струве или Панкратова, лучше знали Николая II, за его внешним обаянием прозревали подлинную суть, но против этого — сами их раздраженные отзывы об императоре.
Если сопоставить их, то нетрудно будет заметить, что более всего раздражает приближенных в государе как раз то, что и должно было бы вызывать восхищение.
"Царь ни точно очерченных пороков, ни ясно определенных качеств не имел. Он был безразличен. Он ничего и никого не любил, ничем не дорожил". (Врангель)
