Прием планировался протокольный.
Решено было образовать новую Камчатскую епархию и епископом туда поставить Иннокентия…
Но предоставим слово самому святителю…
„В начале 12 часа прибыли в церковь Государь Император и вся Высочайшая фамилия. И тотчас началась литургия, которую совершал протопресвитер Василий Борисович Бажанов. По пропетии „Отче наш“, мы отправились наверх, в собственную половину Его Величества, где я надел мантию и ожидал призыву. Ровно в 12 часов объявляют мне, что Государь просит меня. Я, взяв с собой образ Спасителя, пошел в кабинет Его Величества. Государь Император, перекрестившись, поцеловал икону, принял ее и положил на стол. В это время я кое-как изъявил благодарность Его Величеству за все его Высочайшие милости. При первом взгляде моем на Государя и свидании я не мог не сробеть. И кто не сробеет при Нем! Но после того, ободренный его благосклонностью, я оправился и говорил свободно…“
Но это потом, а вначале разговор шел, как и положено, соответствующий протоколу.
„— Очень благодарю Вас за то, что Вы решаетесь отправиться в такую отдаленную страну, и за то, что Вы там служили с такою пользою, — сказал государь, начиная разговор. — Много ли Вы там прожили лет?
— Пятнадцать, Ваше Императорское Величество.
— Где Вы получили образование?
— В Иркутске, оттуда отправился и в Америку.
— Как принимают веру нашу тамошние жители?
— Те жители, у которых я был в первое время, очень хорошие христиане… — ответил святитель Иннокентий. — Признаюсь откровенно Вашему Императорскому Величеству, что я только там и узнал, что есть духовные утешения; другие, у которых мне удалось положить начало…“
Незаконченный разговор, который мы приводим сейчас, был записан самим святителем Иннокентием. И не понятно, то ли отвлекли святителя, когда он записывал памятный разговор, то ли не удавалось сформулировать на бумаге то, что было сказано тогда императору…
Однако сохранилась замечательная работа святителя Иннокентия „Записки об Атхинских алеутах и калошах“, опубликованная, кстати сказать, в том же 1840 году, читая которую можно понять, что ответил архимандрит Иннокентий или по крайней мере о чем он думал, отвечая на вопрос государя…
„Самая резкая и сильная черта характера алеутов есть их терпеливость — и терпеливость почти до бесчувствия, — писал в своих записках святитель Иннокентий. — Кажется, невозможно придумать такой трудности и такого невыносимого обстоятельства, которые бы поколебали алеута и заставили его роптать. В случае голода для него ничего не значит пробыть три-четыре дня совершенно без всякой пищи, и он никакими знаками не даст вам знать, что уже несколько дней не ел ничего, если вы не догадаетесь сами о том по бледности лица его… В болезненном состоянии не услышите от него ни стона, ни крика даже при самой жестокой боли… Алеуты почти во всех отношениях очень переимчивы… Уналашкинцы имеют более добрых качеств, нежели худых (как это сказано выше), и, следовательно, семя Слова Божия удобнее и глубже может пасть на такое основание и скорее может принести плод. Других ближайших сильных причин, заставивших алеутов принять новую веру, я не вижу…“
