Распечатывали все вместе: Маша, Егорка и Петрович, у которого был гвоздодёр, а потом он и остался — не чужой же.
В посылке были: игрушка для Егорки (набор революционных матросов), стопка шоколадок, несколько банок икры, вяленая вобла (если сами не едите, то отдайте Петровичу, а, если едите, то поделитесь — инструктировала записка, вложенная в посылку), сгущёнка, ещё какие-то консервы и пакет конфет.
— Всё ясно, — сказал Петрович, — подводник он у тебя.
— Откуда тебе это ясно?
— Ну сама на набор посмотри: или подводник, или на складе где приворовывает. Но рожа у него приличная, на крысу не похож. Значит, — подводник. Я тебе говорю.
* * *
— Маша твоя? — Миша заглянул сверху вниз на фото, — дай погляжу.
Слава сидел на кровати и читал письмо. Они только что пришли со службы, и Слава только разулся, снял шинель и расстегнул китель, и уселся читать — ждать больше не было сил. Миша же переоделся, сходил умыться и поставил греться суп на плиту.
— Да она вообще красавица у тебя! — Миша рассматривал фото — Как тебе так подвезло-то? И эти (Миша показал грудь) такие ого!
— Миша! Фу! Дай сюда фото! Одно у тебя на уме, пошляк!
— Вот уж совсем и не одно, но и это — в том числе! А чего сразу пошляк-то, ну ты вот и внимания не обратил на это ни разу, да?
— Ну при чём тут это?
— А что тут причём? Характер у неё золотой? А ты его знаешь, характер тот? Сам-то втрескался за красоту, в том числе, и за сиськи, а пошляк — так Миша! Ну вы подумайте, какие мы все нежные тут, а? Суп-то будешь? Наливать на тебя?
— Наливай, но лучше не на меня, а в тарелку. Что там у нас гороховый брикет опять?
— А ты другого свари, раз тебе брикеты мои не нравятся! Я в него картошки даже накрошил — не суп, а наслаждение!
Ели сначала молча.
— Слушай, а пацан вот с ней — это сын её?
— Ну а кто? Понятное дело, что сын.
— И как ты к этому относишься?
— К чему «к этому», Миша?
— Ну что ребёнок у неё чужой?
— Что значит «чужой»?
— Ну то и значит, Слава, что не твой.
— Подожди, я вот сейчас плохо тебя понимаю, а как я могу к нему относиться?
— Слава, ты не заводись, я тебе сейчас объясню давай: ты можешь на него не обращать внимания, терпеть или, например, попробовать полюбить. Ты же сейчас по уши, это понятно. Но это же ребёнок, а не котёнок, ты же понимаешь, что он навсегда?
— Нет, блядь, Миша, я в детдом его сдать планирую!
— Но на вопрос-то ты мой не ответил, не думал об этом — признайся?
Слава отложил ложку:
— Не думал, да, но и думать не собирался. Он же её ребёнок — так? Так. А значит, если я её люблю, то и ребёнка её люблю, что тут думать? Да и парень он мировой — вот увидишь, вы с ним подружитесь!
