Слава прыснул смехом из-под раковины.
— О! — Петрович поднял палец вверх, — Петрович прав! Слушайся Петровича!
Маша села на табуретку и подумала: а какого, собственно, чёрта?
— А на кой она мне, та свобода? Может, и надоела уже хуже горькой редьки.
— Дык я разве же против? Я же о том, что приличные ведь люди ходили, а тут этот… гусар. Погубит тебя, Машка, попомнишь мои слова!
— Так, так, так! А вот с этого места поподробнее, я попросил бы, — Слава выглянул из-под раковины, — что за люди, насколько приличные и в каком количестве?
— Да, — поддержала его Маша, — мне тоже было бы ужасно интересно это послушать!
— Ой, вот набросились на больного старика! Ну приврал немного, для яркости, чего смотрите, как сычи на болото?
— Да ты, Петрович, врёшь как сивый мерин!
— Я пью как сивый мерин, а вру иногда, чтоб жизнь вам малиной не казалась. И вообще, Машка, иди вон с Егором «Утреннюю почту» смотреть, мы тут без твоих женских чар с краном справимся.
— Славон, — заглянул Петрович под раковину, когда Маша, хлопнув его полотенцем по спине, вышла, — пи-сят грамм будешь?
— Петрович, ну ты что! Мне же ещё гражданских в кино вести и в музей!
— Тогда я сам, если ты не против.
— А открой-ка кран мне заодно. Нет, подкапывает ещё — закрывай взад!
— Ты, Славон, на меня не обижайся, — Петрович чем-то позвякивал, а потом булькал и крякал наверху, — я против тебя лично ничего не имею. Парень ты, вроде как, ничего. И Машке мужик нужен, это и сове понятно, но вот после того своего, отца Егорова, как она убивалась тут, ты себе не представляешь. Как тень ходила, потом выкарабкалась кое-как, недавно вот совсем, а тот, как разошлись — ни слуху тебе, ни духу, ни алиментов. Козёл, короче. Ты, Славон, не козёл же? Ну я вижу, что не козёл, но Машку ты не обижай мне. Я, Славон тут-то тебе не опасен, но если что, то на том свете найду тебя, и спуску не дам, и черти тебя не спасут. Я в морской пехоте всю войну от сих до сих! Сорок пять минут в заливе плавал в декабре, как с катера смыло, все думали сдохну, а я вон тебе — живее некоторых живых. А так ты решительнее с ней, она баба хорошая, но малахольная мальца, так что ты, со всем пролетарским напором, — раз её и на матрас!
— О чём вы тут? — вернулась Маша, — Эй, вы что, пьёте, что ли?
— Я — нет! — крикнул из-под раковины Слава.
— А я у тебя разрешения забыл спросить! Понял, Славон, как надо-то?
— Да понял, понял! Открывай кран!
Слава вылез наружу.
— Всё стало лучше, чем было! Пользуйтесь, на здоровье!
