– Убиться о сливовое дерево, – сдавленно хихикнула я.
– Весь в плесени, – захохотал Чарльз.
– Шайка бесчувственных нехристей, – проворчал Алан.
Тем временем, привезя Аннабель снова домой, мы должны были обдумать ее будущее. Спаривать ее снова или не спаривать, вот был существенный вопрос. Обычно, если случка не удается, пострадавшему полагается бесплатная повторная случка с первоначальным жеребцом. Но Питера к тому времени уже продали – а даже если бы и нет, сомневаюсь, что мы бы рассматривали этот вариант. Одно мы поняли, обсуждая это во многих кругах за последние недели: данное скрещивание очень трудно. Скрещивать осла с кобылой – да. Но лошадиного жеребца с ослицей – нет. Это как-то связано с отсутствием совпадающих хромосом. Потому лошаки редки, как розы в апреле.
Поблизости по-прежнему не было ослиного самца. Если бы даже и был, сказал фермер Перси, он бы нам это не советовал. Для случки подходит май. В октябре мы только потеряем время. Поэтому мы сконцентрировались на том, чтобы согнать Аннабель вес. В последнее время она раздалась до шестидесяти дюймов в окружности. Большей частью, как мы теперь понимали, эти дюймы состояли из йоркширского пудинга. Коль скоро она стала такой толстой, было понятно, почему артачилась всходить на холм. То, что мы стали держать ее в Долине, чтобы не утомлять, сделало ее еще толще. А что касается шевеления Джулиуса… Чарльз сказал, что у него всегда были сомнения на этот счет; он полагал, что живот у нее шевелился от мух.
Нет, это был Джулиус, возмущенно настаивала Аннабель. Он пропал оттого, что она повредила ногу. Вспомните, она угрожала, что совсем его не родит, когда мы вывели ее на первую прогулку для похудания. Поскольку она его, так или иначе, не родила, мы не стали обращать внимание на ее возражения. Достали уздечку, которую купили за несколько месяцев до этого, но никогда не использовали, потому что не хотели расстраивать Аннабель при ее деликатном положении, и надели на нее.
Уздечку посоветовал нам фермер Перси. «Ослиную уздечку с трензелем», – сказал он. Она не причинит ей боли, но уздечкой мы сможем гораздо лучше ее контролировать, чем недоуздком. Чтобы она привыкла, поводите ее несколько дней примерно по часу на лужайке.
После первой пары прогулок (во время которых мы недоумевали, почему люди смеются, и обнаружили, оглянувшись, что наш статусный символ марширует за нами с широко открытым ртом) уздечка действительно пригодилась. Она имела головную стяжку с красными и белыми треугольниками, и у Аннабель она всегда была перекошена, что придавало ослице сходство со слегка подвыпившей «краснокожей скво», но ей это даже шло. Аннабель тоже это знала; она позвякивала колечками и посматривала на своих более крупных собратьев-лошадей, когда мы с ними встречались, с таким видом, что она ничем не хуже их и в такой же сбруе.
