Услышав о пластиковом пакете, ветеринар приехал так быстро, что забыл взять с собой в машину рабочие ботинки. Было большим облегчением узнать, что это всего лишь колика, но мы чувствовали себя порядком виноватыми, наблюдая, как он отбывает полчаса спустя: вечер испорчен, замшевые туфли покрыты грязью, а легкие выходные брюки отмечены следами молотящих копыт Аннабель.
Он сделал ей укол морфия, чтобы облегчить боль, и велел нам держать ее на ногах и прогуливать по паддоку. Опасность колики, сказал он, в вероятности того, что кишки перекрутятся, пока она катается по земле. В ином же случае, к тому времени, как действие морфия закончится, приступ пройдет, и она будет здорова.
Так и случилось. Единственная беда заключалась в том, что у нас не получилось держать ее на ногах. Когда морфий начал действовать, Аннабель обвисла на конце своего недоуздка, как якорь, и уснула прямо посреди паддока. Мы не смогли поднять ее обратно. Мы, конечно, не могли ее оставить – а вдруг ее кишки все-таки перекрутились, или она не сможет очнуться после морфия, или случится еще какая-нибудь из дюжины катастроф, которые приходили нам на ум. Ну и вот, извольте радоваться. Я сижу в поле, положив ее голову к себе на колени. Чарльз через каждые пять минут осведомляется, нормально ли она дышит. Вот какая морока бывает с ослами. И при этом, учитывая обветшалое состояние паддока и видя проходящих мимо людей, которые с любопытством разглядывали Аннабель, распростертую у меня на коленях, точно в сцене из «Сна в летнюю ночь», да еще учитывая, что мы уже в который раз в панике вытащили к себе ветеринара, когда на самом деле ничего серьезного не было, – мы постоянно осознавали, что наша ослица вряд ли повышает наш социальный статус. Даже несмотря на то, что мы не расстались бы с ней ни за что на свете.
За несколько недель до этого мы тоже напугались, когда Аннабель захромала. На первый взгляд вроде бы никаких повреждений на ее ноге не обнаружилось, но находящаяся позади твердого ободка копыта кожистая его часть, известная как стрелка копыта, показалась нам мягкой и ноздреватой. На одной ноге кусочка стрелки как будто бы не хватало. Копытная гниль, диагностировали мы в смятении, вспомнив, что однажды сказал нам на взморье один ослозаводчик: нельзя позволять ослам топтаться по влажной земле. В Ирландии, говорил он, где ослы живут на болотистой почве, у них часто на нижней поверхности копыт образуются пористые участки, которые невозможно вылечить. Копыто просто отгнивает, и осел уже ни на что не годен, остается только усыпить.
